Супружеские игры или Лесби ролевые игры

Эту историю мне рассказал один мой знакомый, будучи изрядно выпивши. Она произошла не так давно, поэтому вымысла здесь практически нет — слишком мало прошло времени и память помнит все до мельчайших подробностей. В качестве достоверности я выпросил у него видеокассету и поэтому некоторые вещи описаны так, как они были отсняты на видеокассете.

Звонок в квартиру раздался неожиданно. Николай пребывал в возбужденном состоянии весь день и поэтому звонок оказался сродни комку снега, попавшему за шиворот.

Внезапно нахлынувшая тревога сковала его тело, и он попытался убедить себя, что ничего страшного не произойдет — ну подумаешь, будет немного удовольствия, ведь в конечном итоге все в мире делается ради удовольствия. И они не будут здесь исключением...

Николай давно мечтал о таком моменте, когда в квартиру ворвутся насильники и при нем изнасилуют его жену, а он будет наблюдать, а потом, когда они уйдут, он накинется на разгоряченную супругу и они будут трахаться, трахаться, трахаться. Исполнителей своей задумки он искал долго и может быть так и не нашел, если бы не встретил Виктора. Они с Виктором поняли друг друга с полуслова и быстро обо всем договорились — за весь концерт — три сотни — две мужикам и одну — Виктору. На том и порешили, и вот через день ему позвонили в квартиру...

— Ну что же ты, ведь звонят, — супруга вернула его к действительности, — иди открой, но сперва спроси кто. Она занималась приготовлением супа и в данный момент чистила морковь.

Николай подошел к двери и глянул в глазок — да, так и есть, как и договаривались — двое мужчин. Один был лет 25-ти, другой постарше — лет на 30 с хвостиком. Они не понравились ему с самого начала. Что-то насторожило его в их взглядах, которыми они обозревали входную дверь. Виктора, с которым он договаривался о вторжении, не было. Но теперь отступать было поздно, как говорится, Рубикон был перейден, и он открыл дверь.

— Водопроводчика вызывали? С ехидным прищуром спросил тот, что постарше.

— Да, да, мы вас уже заждались, ответил Николай условным ответом.

— Ну, вот мы и пришли, — сказал молодой.

Они натянули черные полумаски и спросили — «Ну где у вас что — показывай, добавил потише — значит, как договорились — по сотне на брата, деньги вперед и у тебя полное алиби». «Да, да, конечно, Николай суетливо протянул им 200 долларов, закивал головой и его голос стал хриплым, совершенно не похожим даже для самого себя.

Старший усмехнулся и, накинув ему веревочную петлю на шею грубо врезал ему в поддых. От неожиданности у него перехватило дыхание, хотя удар был сам по себе легкий. «Коля, кто там», супруга уже начала волноваться.

— Конь в пальто, — заржал молодой, доставая здоровенный тесак и быстро входя, почти вбегая на кухню.

— А ну, сука раздевайся, быстро, — добавил он, приставляя ей к животу тесак.

Лицо ее побледнело, губы мелко задрожали, из глаз покатились слезы. Она замерла, как бы оцепенев. В это время старший, как упрямившуюся собаку на поводке тащил за собой к дверям кухни ее мужа. Увидев мужа, она издала вопль, но был тут же прерван звонкой оплеухой, которую отвесил ей молодой.

— Тише ты, блядь, будешь вякать, когда я тебе позволю, — сказал молодой, крепче прижав тесак к ее животу. Она, судорожно ойкнув на полу-ноте поперхнулась и замолчала.

— Ну, что пидор, выебем твою ненаглядную, а ты погляди, коли, есть охота. Интересное это зрелище, когда ебут твою жену при тебе, — сказал старший, привязывая Николая к батарее отопления в прихожей. Привязали его крепко — руки — к батарее, петлю-удавку на шею и к левой ноге, да так ловко, что, если бы он попытался бы дернуть левой ногой, то удавка затянулась бы на шее и дальнейшее дерганье просто перекрыло бы кислород...

Старший тем временем достал из ножен, висевших у пояса финский нож для нарезки балыка с длинным и узким лезвием, которое ярко блеснуло на свету.

— Ну, что будем кастрата из мужа делать, оскалив желтые кривые зубки, спросил он, или ты нас ублажишь по настоящему, с чувством, с желанием и нежно? Сказав это он размахнулся и залепил пощечину Николаю. Звонкий шлепок, судорожно дернувшаяся голова Николая и капля крови из носа доказывали всю решительность действий.

— Ну, ты блядь отвечай, когда тебя спрашивают, и молодой отвесил Елене подзатыльник. Елена вообще боли не терпела и малейшая боль, и даже предчувствие боли вызывало у нее такой животной страх, что она делала все только, чтобы избавить себя от этой боли. Она закивала головой.

— Не слышу, гнида, громче, молодой дал еще один подзатыльник.

— Полегче паря, одернул его старший, эдак ты из нее синяка сделаешь, а кому охота синюшную ебать. Пить так — водку, а ебать, так — королеву, добавил он. У тебя выпить есть пидор?

— Хватит, завопил Николай, это уже слишком далеко зашло.

— Ты еще скажи, что мы так не договаривались, — заржал старший, — где у тебя выпивка, паскуда? — спросил он, дыхнув на Николая луковым перегаром.

— Сам ты паскуда, развяжи меня, — прохрипел Николай, т. к. двинув ногой он почувствовал, что удавка крепко впилась в горло.

— Ответ грубый и неправильный и я очень обиделся, — нахмурив брови, сказал старший, — когда я спрашиваю, ты мне должен отвечать, — и он слегка пнул, именно пнул, а даже не ударил, Николая ботинком по яйцам. Дикая боль пронзила все тело, и потемнело в глазах. В этот миг почему-то вспомнился Николаю рассказ украинского юмориста Остапа Вишни, где данное место мужского достоинства называлась: «самое, что ни на есть святое я...». Да это и есть для мужчины самое, что ни на есть святое... Женщины об этом даже представить себе не могут, что это такое для мужчины.

Старший, тем временем, прошел в гостиную и немного покопавшись в баре, вынес оттуда бутылку виски и бутылку коньяка.

— Ну, что ты копаешься, давай, насадим ее скорее, — сказал молодой нервно улыбаясь.

— Это от нас никуда не уйдет, он же тебе сказал, что они никого не ждут сегодня, а к нам еще Витек подъедет. Любить нужно с чувством, с толком, с расстановкой, а ты как собака — сунул, вынул и ушел.

Здесь надо сказать, что Николай сам сказал им вчера, что они будут дома одни и никого в гости сегодня не ждут. Жену Николая красавицей назвать было нельзя, но в ней присутствовал тот женский шарм, который позволял ей свободно и в какой то степени даже с издевкой, пользоваться успехом у мужчин. Кроме того, ее стройное тело и белозубая улыбка могли вызвать к ней интерес даже у мало знакомых мужчин. Николай знал также, что она была легко возбудима и, не смотря на свои 37 при одной мысли о сексе у нее между ног становилось мокро и горячо.

Но ситуация развивалась совсем не по тому сценарию о котором Николай днем раньше договорился с Виктором. Эти двое должны были только напугать немного ее расправой или, в крайнем случае, трахнуть ее очень деликатно с презервативом и уйти, за что он должен был заплатить им по сто долларов. Но действие разворачивалось не по тому сценарию и самое поганое, что он, Николай, совсем не слабый, а крепкий и широкоплечий мужчина, сам дал себя связать и лежит сейчас беспомощный, и с ним могут сделать все, что угодно.

Старший тем временем откупорил обе бутылки, и налив полстакана виски протянул его Лене: «На, пей, и не кочевряжься, — ведь все равно выебем, так лучше выпей и расслабься — нам совать проще, а тебе приятней будет, дело говорю».

— Пей, блядина, — ткнул ее ножом молодой.