Мой любимый гей.

Начало.

Посвящается всем парням нетрадиционной ориентации.

Начало.

- Хей, прекрасно выглядишь.- Я подарила ему одну из самых эротичных своих улыбок, - Будь ты бабой, я бы сказала, что у тебя овуляция.

-Мерси, моя сладенькая (ну точно, раз так любезничает, сегодня его уже кто-то поимел). – скорчил в ответ он очаровательную гримаску (типа я такой цыпа). –А что, сегодня ты - в клуб или с книжкой на диван? А как насчет витамина Е?

Вот гад, будто бы не знает, что книги – это моё всё, а клуб – это моя работа, и я принципиально ни с кем там не сплю. С шефом – чтобы не сказали, что он - моя крыша, а я - его протеже (не в таких, конечно, выражениях), с охранниками – чтобы не упрекнули в дурном вкусе, со стриптизерами и дансерами – потому что, в основном, они - геи. Пытались ко мне местные «розовые» подкатить – не вышло. Не люблю я женщин. Думаете, я – гомофоб? Мне есть за что не любить людей обоего пола. Что хотите, думайте, никому ничего объяснять не буду. Вообще-то, я – нормальной ориентации, работаю здесь конферансье, ну, и бухгалтером тоже. Должен же кто-то следить, чтобы хозяин с его любовницей (или любовником – мне все равно) не запутался в своих долгах. Да и ребят жалко: выкинь их на улицу – на что они будут жить, кем они станут? – Они же ничего не умеют, кроме танцев.

Хотя, что есть, то есть, я и сама иногда люблю посмотреть из-за кулис на Джойса или Кимбри – красавчики, что и говорить. Правда, я же знаю, сколько им стоит нервов поставить новый танец, как они ругаются с режиссером, хореографом, сколько приходится резать и микшировать музыку, и если нужно скольжение, то ругаются даже с уборщиками, натирающими полы в зале. Ну, да ладно, о чем это я. Ребята, когда выступают, душу кладут к ногам зрителей (поэтому у нас их всегда много). Название клуба я не скажу, а то сразу вычислите, где я работаю, придете все проверять. А там… В общем, клево у нас, да только не всё. Если бы вы знали, что у нас недавно тут было. В общем, дело было так.

Происшествие первое (ключевое, но отнюдь не главное)

У нас часто меняются ребята – в основном, официанты, иногда охранники, и танцовщики кордебалета. Стриптизеры, их у нас восемь - все профессионалы в своем деле и работают у нас постоянно. Кордебалет, в основном, мальчики «для дам», после лихих канканов на сцене обычно спускаются в зал, чтобы найти «свою жертву», которая согласна заплатить деньги за проведенный красивый вечер (естественно, за приличные деньги).

Такса высока, не всякая дама отважится попрощаться с такими деньгами даже за общество весьма красивого парня. Причем деньги берет ни жигало, а специальный официант. Хочет дама поцелуй – пожалуйста, только плати, что-то еще – кладет деньги на поднос, и парень уводит ее в специальную комнату. Бывает, что половина дам уходит, а бывает, и - никто. Вообще у нас танцоров от пятнадцати до сорока (в зависимости от «хлебности» предшествующего сезона). Время от времени, кто-то из них едет за границу – пополнить кошелек или найти приключения, кто-то находит «спонсора» или «спонсоршу», кого-то переманивают другие клубы, кто-то уходит на пенсию (такое тоже бывает, правда, на моей памяти не было, но я работаю всего пятый год – всего не видала).

Так вот, от нас со скандалом, как какой-нибудь «зазвездившийся» прима - балерин ушел Прибой, так звали нашего … бармена, который верой и правдой много лет, чуть ли не с открытия клуба, стоял за стойкой и, жонглируя микшерами, как кеглями, смешивал самые убийственные коктейли, такие как «Голубая луна», «Черный принц», «Ночь в Париже», за что даже получал свою порцию аплодисментов, (ну и чаевых, конечно). Удивительным было не то, что Прибой ушел, как-то привыкаешь, что то и дело появляются новые лица, а что он закатил скандал, да еще какой: с криком, битьем посуды, с руганью на трех языках, о владении которыми мы и не подозревали. Сдержанный, даже когда кого-нибудь били (бывало и такое), глазами разговаривающий с любым, даже самым болтливым посетителем. У него было тысяча гримас, на все случаи жизни. И тут такой словесный водопад.

«Прорвало», - хохотнул кто-то из официантов.

«Допекли», - с пониманием буркнул Слон, начальник охраны.

«Что случилось?» - из кухни выглянул Додо - наш повар, он же кондитер, он же – главный сплетник во всем клубе.

«А ты не в курсе, чем Шеф Прибоя достал?» Тот только пожал своими покатыми, как у пингвина плечами. Ну, если Додо не в курсе, что говорить о нас смертных?! Тем временем, скомканный фартук полетел в голову Шрека, нашего самого лысого охранника, направлявшегося в туалет, а не в гущу разборок, как оказалось.

Под возмущенные вопли Шрека из своей комнатушки вылетел Шеф, сверкая фальшивыми бриллиантами в галстуке, с жирным пятном на лацкане (и это наш чистюля – шеф?!) и завопил так, что все оглохли: «Что за бардак?! У вас что – работы нет? Кому интереснее слушать пьяного дурака – работы точно не будет. Сейчас – не будет ни здесь, ни в любом другом клубе!!!» Все сразу уткнулись в свои дела, кто-то преувеличенно старательно стал натирать бокалы, кто-то тереть столы, полы и т.д. А я спряталась у себя, (да, не только у шефа есть свой стол с компьютером в комнатке шесть на шесть метров). Правда, у него есть еще и кондиционер, а на компьютере стоит пароль, который не знает никто кроме него самого. Даже его брат, он же наш хореограф.

Кто не в курсе, когда-то клуб наш Шеф открыл специально для него, а так как его небольшая мебельная фабрика как-то быстро обанкротилась, то все, что осталось у братьев – это этот клуб. Мне об этом рассказал Додо, когда я случайно забрела на кухню утром, так как всю ночь просидела за счетами (это с двенадцати ночи до восьми утра), и пыталась сварить себе кофе.

Хореограф, «брат Дин» был одаренным танцовщиком в юности, но повредил колено, и ходил с палочкой, что не мешало ему считать себя лучшим танцовщиком в клубе, хотя здесь он ни разу не выступал. Он жил сценой, он ею дышал, казалось, вне ее чувствовал себя неполноценным человеком. Все его язвенные замечания были так или иначе связаны с балетом или танцем: «Ну и новый Рудик Нуриев, правда, только очком думаешь!» или «Знаете, кого вы мне напоминаете: Барышникова, только на две головы ниже и не только в физическом плане!» Лет ему было около пятидесяти, может больше, так что ребята шутили за его спиной, что он возможно, еще «у Дягилева бы танцевал, да тот его забраковал по возрасту». Но в мужском эротическом танце он был профессионал: скованные, дерганные, скрюченные, через несколько месяцев работы с ним становились пластичными тигрятами, способными движением плеч завести зал. Где он находил этих ребят, для всех было тайной (не на дискотеках же).

Так вот, Прибой кричал на всех трех языках, только один из которых я поняла, что «Все достало и все достали» и дальше что-то непонятное, потом одно слово: «Шлюхи!» и хлопнув всеми дверями, какие у нас были по направлению к выходу – ушел.

продолжение следует....