Заложник. Глава 4

— Посмотрите только на эту спящую красавицу, — услышал я сквозь сон.

Я открыл глаза и увидел, что надо мной, сложив руки, во весь рост стояла Марина и, хитро улыбаясь, рассматривала мое тело, разложенное на полу и заключенное в розовый спальный кокон. Я уставился в потолок, чтобы не столкнуться с ее уничтожающим меня взглядом и без того хрупкое достоинство глазами.

— Я не сплю. Только глаза прикрыл. Чтобы свет не мешал, — робко оправдывался я.

«Да заходи уже», — подогнал мысленно я Марину.

— Ааа, ну ладно. Я понимаю, трудно заснуть в такой обстановке, — сказала Марина и, пройдя к своему спальному мешку, начала расстегивать свои сапожки.

«Ну наконец-то», — подумал я. — Сейчас она ляжет наконец». Я бросил взгляд на дутый спальник, лежащий рядом со мной в ожидании своей хозяйки, и буквально замер в ожидании того, что этой ночью я буду спать в компании этой симпатичной фиолетовой куколки.

— Я джинсы сниму, не возражаешь? А то в них спать неудобно.

И не успел я опомниться, как Марина, не нуждаясь в моем одобрении, встала на свой спальник спиной ко мне и начала раздеваться. Я невольно повернул голову в ее сторону и заметил, как из джинсовых оков вырвалась ее круглая попка в белых трусиках-стрингах, облаченная, добавок, в светло-коричневые колготки. От этого волнующего зрелища кровь прилила к моему лицу и я, как одержимый, уставился на нее, не в силах отвести глаз.

— Тебе во сколько вставать? — спросила меня Марина, снимая штаны.

Сглотнув подкативший к горлу ком, я ответил:

— В семь.

— Ну хорошо, значит мне чуть пораньше. Надо же будет тебя освободить.

— Что, извините? — не расслышал я.

— Говорю, разбудить тебя надо будет, — сказала она.

Пока она занималась с телефоном, я просто лежал на полу и восхищался её упругой, аккуратной пяткой, разрезанной пополам стрингами, и длинными, блестящими ножками, одетыми в колготки. Я знал, что не должен был этого делать, но мне было страшно любопытно, что на ней было надето. В тот момент я чувствовал себя гадким мальчишкой, который подглядывает, как переодевается его старшая сестра и тихонько совершает своё грязное дело. Почуяв что-то интересное, член мой вновь возбудился, горячо затрепетав где-то в глубине спального мешка.

«Какая бесстыдница,— подумал я.— Даже не постеснялась раздеваться в моем присутствии, а теперь просто стоит надо мной и даже не знает, что я тайком пялюсь на её задницу. Интересно, а она знает, что её повседневная одежда меня так возбуждает? Наверное, даже не догадывается, что у меня на неё встал. А если бы узнала, то непременно бы воскликнула «Наглец!» и тут же спряталась бы в спальник. Ха-ха... Отменная у неё все-таки попка. Наверное такая мягкая... Вот бы пожмякать её в этих колготочках».

Марина, стоя в самых простеньких колготках и трусиках, выглядела как-то небрежно, по-домашнему, но её гордая, уверенная осанка выдавала в ней настоящую женщину, которая уже привыкла к подобной одежде и не находила в ней ничего особенного или неприличного. Она не стесняясь демонстрировала мне свою крепкую, сексуальную попку, как будто позади неё лежал неизвестный парень, а какая-нибудь большая подушка, перед которой можно было делать что угодно. Казалось, она нарочно дразнила меня красотой своих очаровательных, упругих форм, а я лишь лежал позади неё как завороженный, чувствуя, как колотится моё сердце, и наблюдал за тем, как она нахально и бесстыдно вертит своим задом буквально у меня под носом.

Закончив разговор по телефону, Марина обратилась ко мне:

— Ну все, пора спать.

И, взглянув на меня, добавила:

— Ахах, бл*н, Лёшка, ты такой смешной. Видел бы ты себя сейчас.

И я снова растерянно уставился в потолок. Но мне было все равно, как глупо я выглядел в её глазах. Я получил то, что хотел, и это главное, и даже её насмешки уже не смущали меня. Я достиг желаемой цели, а все остальное было уже не важно.

Услышав, как бодро прожужжала молния соседнего спальника, я понял, что Марина наконец-то ложится. Резво запрыгнув в мешок, она застегнулась и пожелала мне:

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи,— ответил я, почувствовав при этом долгожданное расслабление.

И я отбросил все свои мысли и страхи, глубоко вздохнул, закрыл глаза и приготовился заснуть так, как не спал ещё никогда в своей жизни.

Прошло, наверное, минут двадцать, но я все никак не мог заснуть. Я все ещё слегка нервничал по поводу своих продолжавшихся ночных приключений. Не мудрено: не каждый день на мою долю выпадало переодеться в женскую одежду и заночевать на складе в спальном мешке. "Мда уж, хорошо хоть, что меня никто не видит, кроме неё,"— подумал я.

А ещё мне не давала покоя мысль о том, что я буду спать рядом с незнакомым человеком, и к тому же девушкой. Уже засыпая, я, приоткрыв глаза, повернул голову в сторону и убедился, что рядом со мной и в самом деле спала самая настоящая девушка, обёрнутая в блестящую, нежно-фиолетовую болонью спального мешка. Из-под капюшона выглядывало её миленькое, сонное личико, грудь её вздымалась и опускалась, а я с трепетом и восхищением смотрел на этот пухлый кокон, в котором так сладко спала Марина. Мне она показалась такой хорошенькой и невинной в этом спальнике, что мне захотелось просто сидеть напротив неё всю ночь и смотреть на то, как она безмятежно спит, тепло укутанная в свою мягкую упаковку. Я бы любовался этой куколкой и её уютной фиолетовой кроваткой, в которой ей посчастливилось оказаться, представлял, как ей, должно быть, тепло и мягко спится и как колготки ласкают её стройные ножки и лишь немного завидовал бы ей.

Теперь не было никаких поводов для зависти: я также находился в спальном мешке, как и Марина, и мог почувствовать, что она испытывала в тот момент. Комфорт и мягкость буквально окружали меня со всех сторон, от ног до головы. К тому же я был полностью одет в вещи Марины, которые она дала мне носить, благодаря чему все моё мужское естество буквально растворилось в этом потоке нежности и я снова ощущал себя девушкой.

Я приподнял голову и осмотрел два пухлых цветастых кокона, компактно лежащих рядом друг с другом. Глядя с такого ракурса, у кого-либо не возникло бы сомнений в том, что внутри спальных мешков находятся именно девушки - одна в фиолетовом, другая в розовом. Могло показаться, что мы с Мариной и вправду лежим прямо как две подруги, брошенные на произвол судьбы на этом мрачном и холодном складе, а в это время на улице бушует ураган и раздаются яростные раскаты грома. Поначалу мне было страшновато, но теперь я уже не боялся, потому что я был не один. Со мной был кто-то, кто оберегал меня. Я ощутил, что за время, проведенное вместе между мной и Мариной, установилась какая-то связь, как у хороших знакомых. Это положение немного сблизило нас. Мне почему-то захотелось подползти к ней поближе, прижавшись боком к мягкому и пухлому кокону, в котором она спала, и почувствовать, как соприкасаются наши тела, завернутые в спальные мешки. Я не преследовал каких-то грязных мыслей, я просто хотел заснуть вместе с Мариной, ощущая её присутствие своим телом. Даже моя пуховая упаковка не согревала меня так, как мысль о том, что рядом со мной лежит что-то тёплое и мягкое, такое же, как я, которое тихонько посапывает во сне и нежится в своём спальном мешке, оберегая меня от злых сил в эту неспокойную ночь.

Я вновь с трепетом посмотрел на свою отважную спящую подругу. "Забавно, - подумал я, - она спит и даже не догадывается, что я опять смотрю на нее. Эх... вот бы лечь сейчас рядом с ней и потереться с ней в постельных принадлежностях... как два червячка, ха-ха... Или даже залезть к ней в мешок... Только я и она... две куколки, лежащие объятиями друг с другом... Если бы она только знала, какая она милая, когда спит... Такая прямо как ребенок... Хочется ее обнять в этой постельке и не отпускать... просто обхватить этот мягкий пузырек и уснуть вместе с ним..."

Я ещё некоторое время любовался красотой спящей Марины, но вскоре начал ...

погружаться в сон, неосознанно улыбнувшись от теплой мысли о том, что в эту ночь я находился под надежной защитой.

Но вскоре я пожалел, что не заснул так скоро: мой организм отчаянно посылал мне сигналы о том, что мне нужно попасть в туалет, а иначе случится беда. Все-таки две кружки чая никуда не делись бы просто так. Я решил вылезти из постельного мешка, потихоньку проскользнуть в туалет и вернуться на свое место как ни в чем не бывало, не беспокоя при этом Марину. Но не тут-то было. Я попробовал добраться до молнии, но руки мои, будучи буквально прикованными к телу, едва двигались внутри постельного мешка. Да и, к тому же, Марина настолько затянула мне капюшон, что пробраться к молнии мне бы все равно не удалось. То есть я оказался буквально заперт в спальном мешке и выбраться из него самому мне не представлялось возможным. И тут я понял, что попался. Марина специально сделала так, чтобы я не смог сам вылезти из постельного мешка. "Но зачем?" - недоумевающе подумал я.

Я повернул голову вправо, бросив темный взгляд на свою спящую спасительницу. Я понимал, что для того, чтобы освободиться, мне нужно было её разбудить. Однако делать этого мне не хотелось по понятным причинам. Я сразу почувствовал себя таким беспомощным и зависимым от какой-то девушки, что тут же ослаб и оставил все мысли вырваться из своей темницы, продолжая лежать в мешке и пытаясь усмирить свой мочевой пузырь. Но со временем это становилось мне все труднее. Я повернулся, или вернее сказать перекатился, спиной к Марине, свернулся калачиком и защал свою промежность, чтобы хоть как-то обуздать обостряющуюся нужду и пытаясь отвлечься и после заснуть. Однако мои попытки не увенчались успехом и спустя несколько минут мне всё-таки пришлось побеспокоить Марину.

— Эй, — прошептал я, — простите, пожалуйста!

Но девушка уже спала.

— Марина, — сказал я чуть громче. — Марина!

— Мм... Ну что такое?... , — не открывая глаз, произнесла она.

— Простите, — я слегка замялся из-за того, что пришлось разбудить её по такому деликатному вопросу, — мне нужно в туалет. Я не могу расстегнуться. Вы могли бы мне помочь?

По её сонно-недовольному лицу было видно, что её не очень хотелось выбираться из нагретого спальника по такой пустяковой причине.

— Лёшка... ну ты же большой мальчик, потерпи... , — на лице её скользнула легкая улыбка. — Сейчас уснешь и хотеться не будет...

Я оказался слегка озадачен. "Блин, да я же сейчас прямо здесь...", — подумал я.

С немалым трудом я подполз чуть ближе к мешку, в котором спала Марина, и приподнял туловище, слегка склонившись над ней.

— Пожалуйста, откройте капюшон, чтобы я сам мог его расстегнуть. Я очень прошу вас, — умолял я девушку.

А Марина недоумевающе, видимо, плохо понимала, о чём я пытаюсь ей сказать.

— Мм... ну перестань ты... Дай поспать..., — пробормотала она и отвернулась.

Я серьезно запаниковал. Мне очень не хотелось испортить уже не то, что чужой спальник, так ещё и чужую одежду. От страха перед скорым катаклизмом я предпринял ещё одну попытку освободиться. Я попытался освободить руку, буквально вырывая её из пасты спального мешка, в котором я был почти связан, параллельно тужась и барахтаясь всем телом для остановки потока жидкости, стремившейся вырваться из меня. Со стороны это выглядело крайне глупо: я напоминал розового червяка, который ползал и извивался под дождем, дергаясь и изгибаясь в немыслимые формы.

Легко догадаться, что своими судоргами и тужениями я не мог не разбудить Марину. Повернувшись ко мне, она приподнялась и, удивленно посмотрев на мои неуклюжие движения, спросила:

— Ха-ха, Лёшка, что с тобой?

Я спокойно лег и попытался скрыть свою панику.

— Расстегните меня, пожалуйста, — произнес я, продолжая подергивать тазом. — Мне нужно в туалет.

— Ахаха, ну что ты как маленький. Спи давай, — вновь рассмеялась Марина, продолжая сидеть в мешке и наблюдать за мной.

Я не понимал, что же было смешного в моем положении. Я, полными отчаяния и недоумения глазами, смотрел на Марину и на то, как она смеется надо мной и над моими безуспешными попытками выбраться. Сердце мое буквально вырывалось из груди, кровь прилила к лицу и жар прошел по всему телу. Никогда ещё в жизни я так не боялся. «Неужели... неужели она это нарочно? — ошеломленно подумал я. — Она... да она же сумасшедшая!».

И в конце-концов, наступил момент, когда я начал постепенно вырываться из своего заточения. Протянув руку через отверстие капюшона, я ощутил какой-то предмет и развязал шнурки. Моя рука стала двигаться к молнии, и я уже почувствовал вкус желанной свободы, как вдруг услышал, как расстегнулась молния Марининого спальника и раздалось:

— Э-э-э нет, дружок, стоять.

Подскочив к моему спальному мешку, из которого я уже почти выкарабкался, она присела и сжала своими острыми коготками мою освободившуюся руку, отчего я издал вскрик боли и мгновенно спрятал руку обратно в мешок.

— Ч-что вы делаете? — вскрикнул я, безумными глазами уставившись на Марину.

Она приложила палец к моему рту, поцеловала мой торчащий носик и просептала:

— Т-ш-ш-ш... Сейчас мамочка все сделает.

Она чуть расстегнула молнию моего спальника, нащупала застежку своей куртки, в которую я был одет, и потянула ее вверх до самого моего носа, фактически закрыв мне рот и оставив от моего лица еще меньше. Затем обратно застегнула молнию мешка и крепко затянула шнурки капюшона, вновь туго обтянув мою голову, и завязала их на этот раз на узел, а я все это время только испуганно смотрел на нее, от шока не в силах издать ни звука.

Удовлетворившись тем, что вернула меня в мое прежнее состояние, Марина взглянула на меня и улыбнулась. Затем она, казалось, о чем-то вспомнила. Она бросилась к нижней части моего спальника, чтобы что-то проверить. Почувствовав, как ее палец пролез в мешок и пощекотал мои пятки, я понял, что в нем была дырка.

— Ууу, нет так дело не пойдет, — сказала она.

Я, не осознавая происходящего, наблюдал на Марину с изумлением в глазах, даже не представляя, что произойдет со мной дальше. Она посмотрела на своего спутника, затем на меня и снова улыбнулась. "Неужели она меня...", - подумал я в ужасе, тут же разгадав ее коварный замысел.

И я всеми силами попытался противиться своему заключению в еще одну спальную сумку. Но сквозь плотную болонью куртки, которой был "запечатан" мой рот, раздавалось лишь нечленораздельное мычание. Я снова бросил взгляд на спутника, в котором всего пару минут назад дремала Марина, и который очень скоро мог стать для меня ужасной ловушкой, из которой мне точно не выбраться. Этот фиолетовый монстр уже лежал готовый, раскрыв свое чрево в ожидании несчастной жертвы, а я лишь лежал и безмолвно умолял Марину смилостивиться надо мной. Мне решительно нужно было выбираться, а она собиралась упаковать меня еще сильнее. Я отчаянно мотал головой и раз за разом как в кошмарном сне мямлил что-то вроде "нет, пожалуйста, не надо, выпустите меня", но Марину это не остановило.

Она подтянула свой спутник ближе к моему дергающемуся и мычащему кокону и начала засовывать меня внутрь него. Однако из-за конструкции сумки - а молния его доходила только до середины - сделать это ей было не так-то просто. Взявшись за нижнюю часть сумки, в которой были мои ноги, она пропихнула её в глубину своего спутника, затем натянула его на мой спальник как чехол. Справившись с первой частью работы, она принялась укладывать в сумку остальную часть моего пухлого розового туловища. С неималыми усилиями перегрузив мой увесистый торс в свой бывший спальник, она начала застегивать меня в нем. Под давлением нарастающей нужды я попытался оказать сопротивление, но Марина быстро сгруппировалась: она перевернула меня на бок, усевшись на меня сверху, и зафиксировала меня, обхватив бедрами мои ноги, чтобы я никуда не...

Я резко вырвался, чтобы легче было застегнуть мешок. В тот момент я чувствовал себя каким-то мягким подушечком, на котором Марина властно восседала. Молния двигалась с большим трудом, глухо треща и ещё теснее сковывая меня в моём плену. Я ощущал, как уменьшается пространство вокруг меня, почти не оставляя мне свободы для передвижения. Во время этой мучительной процедуры я уже не мог сопротивляться и лишь с тоской смотрел на стену, чувствуя на себе груз молоденькой девушки, которая плотно и старательно упаковывает меня в спальный мешок. Не в состоянии примириться со своим неизбежным и безнадежным заключением, я успокаивал себя: «Это всего лишь сон, расслабься... Такого не может быть... Тебе это все снится... Ну же, давай, просыпайся!»

И вот, когда молния добежала до конца, меня с глухим звуком — буф! — перевернули на спину и снова туго затянули капюшон. «Ну все, мне конец, — подумал я. — Теперь мне отсюда точно не выбраться». И меня вновь охватила легкая паника.

— Ну все, маленький, теперь можешь по-маленькому, — донёсся до меня голос. И Марина звонко рассмеялась.

«Она что... , — гневно подумал я, — запеленала меня?! Как ребенка?! Да она... да как... да что она себе позволяет!» Недовольство мое владело надо мной и я раздраженно посмотрел на свою пленившую, а она стояла надо мной и заливисто смеялась над тем, как ловко оставила меня в дурках.

Тем временем ситуация в моем организме неумолимо приближалась к критической, но стараниями Марины путь в туалет для меня был безнадежно отрезан. Тут я запаниковал не на шутку. Я быстро сообразил, что не могу просто лежать перед ней и ждать, пока случится катастрофа. И я понял, что если уж я не могу её предотвратить, то нужно хотя бы убраться подальше от Марины, чтобы не оконфузиться прямо у неё на глазах.

Я внезапно вскочил и попытался подняться. Однако теснота двух спальных мешков, в которые меня аккуратно упаковали, начала сказываться. Я барахтался и вертелся по полу, как гусеница, не в силах освободить свое тело от прижимающих его мешков. Марина наблюдала за мной и моими бесполезными попытками встать, наслаждаясь своим смехом.

Наконец-то я поднялся. Я стал на ноги, стараясь сохранить равновесие, и быстро отскочил к двери, но Марина перегородила мне путь.

— Куда собрался? Туда нельзя! — продолжая смеяться, она произнесла эти слова.

Я с ужасом посмотрел на нее и ее светящееся от смеха лицо. В этот момент в моем взгляде переплелись злость, разочарование и отчаяние. Я огляделся и решил убежать куда-нибудь в дальний конец склада, где меня хотя бы не будет видно. В одном движении я повернулся и попрыгал в безопасное место, а Марина смотрела, как неуклюже прыгает пухлая фиолетовая колбаска, которая скоро может упасть. Я все прыгал и прыгал, а Марина продолжала смеяться надо мной. Я отчаянно пытался скрыться подальше от ее глаз, но она преследовала меня и в конце концов настигла, загнав меня в угол, откуда я уже не мог уйти.

Я оказался в тупике. Силы покинули меня. Я понял, что больше не мог бороться со своими естественными потребностями. Не желая стать зрителем своего будущего позора перед Мариной, я прижался лицом к углу. Я не хотел верить в то, что сейчас стану объектом чужих глаз, но больше я не мог выдержать. Я проиграл эту битву, мой собственный организм предал меня. И я наконец смирился со своей судьбой и осознал, что все, что остается мне сейчас, так это просто расслабиться.

Но я сражался до последнего. И хоть я уже был готов и уже весь дрожал от неудержимой жидкости, я никак не мог начать процесс, находясь под пристальным взором Марины. Я только слегка пискнул и с ужасом понял, что замочил Маринины трусы и колготки, в которых я находился, ощутив при этом, как тоненькие струйки стекают по моим ногам. "Черт, она же меня убьет", - с ужасом подумал я. Но теперь пути назад не было. Давление во мне достигло крайней точки и я, окончательно смирившись со своим безвыходным положением и гордо стояв в полный рост, начал писать...

Я почувствовал, как из меня буквально вырывается крепкая, мощная струя и начала свой стремительный и неудержимый бег. "Господи, как же стыдно", - подумал я, но в то же время ощутил сладостное облегчение от того, что сбросил с себя этот непомерно тяжкий груз. Откуда-то из глубины спальных мешков до меня доносилось беглое журчание мочи, которая горячим потоком обдавала мои ноги, постепенно наполняя собой спальный мешок. Я ощущал, как мокро становится у меня в промежности и как все больше и больше погружаются во влагу мои ступни. Я готов был провалиться сквозь землю, только чтобы избежать этого чудовищного позора. На лице моем смешались гримасы боли и отчаяния и я молил все высшие силы о том, чтобы этот унизительный процесс поскорее закончился. Мне казалось, я стою вот так уже целую вечность, а из меня все еще продолжало выходить. Я сгорал от стыда, но остановиться уже не мог, я все писал и писал, изливая безудержные потоки мочи прямо в Маринины трусы, чувствуя, что их хозяйка стоит прямо позади и буквально давит меня своим взглядом.

Когда шум наконец утих, я почувствовал, что полностью освободился и теперь стоял в полном замешательстве, уставившись в угол и не зная, что мне делать. Я понял, что сделал нужду. Сжался как маленький ребенок. На глазах у незнакомца. Никогда раньше такого со мной не было. Я чувствовал себя ничтожеством. От осознания своего горестного положения я полностью обессилен, ноги подкосились и я с глухим звуком упал на колени, готовясь ощутить на себе Маринин гнев.

— Ты всё? — спокойно поинтересовалась она.

Рот мой был застегнут, поэтому я лишь кивнул головой, насколько мне позволяла моя плотная оболочка. Я сидел скучающим и чувствовал, что со стороны был похож на большой фиолетовый пакетик, который компактно расположился в уголке склада и который Марина вот-вот должна была забрать.

— Ну вот и ладненько. А теперь пора спатки.

После этих слов Марина подошла ко мне, обняла мешок в районе груди, приподняла меня и усадила на пятую точку. Затем вцепилась в мои плечи и куда-то поволокла меня. Я уже не соображал, что происходит, а только чувствовал, как что-то плещется и разливается внутри моих болевых "пеленок". Для меня все было как в тумане. И пока меня транспортировали я мог лишь, полным сожалением взглядом, уставиться в потолок и удивляться, откуда в такой хрупкой девушке столько сил. Перетащив мое объемное тело на прежнее место, откуда я так стремительно ускакал, Марина аккуратно положила меня на пол и села на корточки справа от меня.

— Ну что, обсикался, малыш? — начала сюсюкать Марина, чуть сдерживая смех. — Ну ничего, мы же в пеленочках, да? Да, мой сладкий? Ну а теперь закрывай глазки и будем спать.

После происшествия я больше не мог заснуть. Я был слишком подавлен, чтобы просто закрыть глаза. Я даже не обратил внимания на женщину. Кроме того, я бы умер от стыда, если бы посмотрел на нее. Я просто лежал и смотрел в потолок остекленевшим взглядом, уже ни о чем не думая, а надо мной злощастная Марина терпеливо ожидала, пока я засну. Но я просто не мог. Я не знал, сколько еще она будет пробудет надо мной в таком положении, но мне было уже все равно.

— Ну что же ты, Лешка? Пора ложиться.

Я не решился отвернуться от неё, чтобы не разбрызгать содержимое по всему спальнику, поэтому продолжал лежать на спине и уставиться в потолок. Я не мог себе представить, что же ещё Марина может устроить со мной, чтобы окончательно уничтожить мое достоинство. Она стояла надо мной, а её длинные темные волосы спускались вниз, обдавая меня своим благоуханием. Я вмиг почувствовал себя таким уязвимым и беспомощным, лежа в собственной моче, как маленький ребенок, которого крепко запеленали.

— Ну что, на ручки хочешь? Сейчас пойдём на ручки, малыш.

После этих слов я почувствовал, как Марина чуть приподняла мои колени и спину и просунула под меня свои ноги. Затем подсела чуть ближе ко мне, водрузив мое крупное туловище на свои бедра, и обхватила одной рукой мою спину, поддерживая её на весу, а другой рукой взялась за мои ноги так, что я оказался буквально лежащим у Марины на коленках в подвешенном состоянии. Не до конца осознавая, что происходит, я почувствовал, что мое тело, обернутое в несколько слоев пуха, оказалось в Марининых руках. И я с удивлением понял, что был буквально у неё «на ручках». Хоть я был выше и больше её, она держала меня у себя на руках. Я лежал в её объятиях как запеленатый младенец, а она мягко и заботливо сжимала в своих руках этот пухлый и мягкий мешок как самую дорогую для неё вещь, как бы боясь ненароком отпустить меня или кому-нибудь отдать. Я чувствовал, как женские руки нежно обнимают и поддерживают мое тело, отдавая меня в полное распоряжение Марины.

Нe успeл я прoститься с реальностью, как она начала укачивать меня, плавно качая и что-то тихонько напевая себе под нос. В один миг всё моё достоинство сжалось до крошечных размеров. «Ну вот и всё, это конец, — жалостливо подумал я, — теперь хуже быть уже не может. Теперь она унизила меня окончательно. Надеюсь, она довольна». Мне сразу захотелось убежать, вырваться из цепких лап Марины, а иначе я бы натурально расплакался прямо у неё на коленках. Но я понимал, что должен выдержать и достойно пройти через все это. Я понимал, что сопротивляться было бессмысленно. Я был сильно измотан за этот вечер, так что сил у меня просто не осталось. Я понял, что полностью ослаб и не мог даже пошевелиться. Я очень устал за день и хотел спать. И вскоре я, хоть и нехотя, смирился со своей унизительной участью и просто расслабился, отдавшись наконец во власть этой взбалмошной девицы.

Я лежал и чувствовал, как тело моё безмятежно раскачивается на спокойных, тихих волнах тёплого моря, а где-то вдали слышится чей-то мелодичный напев. Мне было так приятно засыпать в женских, почти что материнских, руках, в объятиях девушки, которая приютила меня в этот холодный и ненастный вечер. Марина хоть и заставила меня понервничать, но теперь же она нежно и трепетно прижимала меня к себе как что-то родное, такой мягкий и беззащитный комочек. И мне сразу стало так хорошо и спокойно, как не было никогда раньше. Хоть я и натерпелся за этот вечер, но теперь же всё было кончено. Теперь уже не нужно было волноваться. Я чувствовал себя умиротворённо и уже ни о чём не думал. Меня успокаивало то, что Марина была здесь, рядом, а я был в её надёжных руках. Я взглянул в её улыбающиеся глаза и понял, что она совсем не хотела причинить мне зла, она просто хотела позаботиться обо мне. Она хотела, чтобы я побыл её ребёнком. Только и всего. У неё просто было желание и я помог ей его исполнить, как она помогла исполнить мои. Для меня она уже не была той сумасшедшей девкой, какой казалась вначале. Да, она была слегка странноватой. Но ведь все мы по-своему странноваты, не так ли?

И когда я закрыл глаза, мне удалось постепенно погрузиться в сон. Мне уже было не важно, что будет со мной завтра и как я буду себя чувствовать утром после происшедшего. Я просто хотел заснуть. Забыть обо всем и просто уснуть...

***

Проснувшись, я понял, что нахожусь у себя дома. Какое-то время я не мог прийти в себя и оправиться от такой резкой смены обстановки, но вскоре начал приходить в себя. "Так значит, это был сон", - подумал я. Будильник не зазвонил, поэтому логично предположить, что на дворе был выходной и спешить мне было некуда, и я облегченно вздохнул. Я еще какое-то время лежал в своей кровати, пытаясь осознать, что все это было лишь продуктом моего воображения и в реальности со мной, к счастью или к сожалению, ничего не происходило.

"Вот только что это за запах?..." - подумал я.

Продолжение следует...