Право первой ночи (быль). Тематика: Спокойной ночи мужики порно

Прошли уже давние времена,

И сказания старины глубокой...

(А. С. Пушкин).

Это было очень давно. Очень... Как-то начальник службы мониторинга и связи флота, молодой контр-адмирал, пригласил к себе полковника Копальского, командира полка связи и мониторинга флота. Он усадил полковника в удобное кресло рядом со своим длинным столом и, взглянув в потолок, с насмешкой спросил:

— Ну что, Костя, ты не догадываешься о причине твоего вызова?

— Никак нет, товарищ контр-адмирал, — быстро ответил полковник, беспокойно перебирая в памяти все свои недобросовестные поступки за последнюю неделю, но там было все чисто, и он смело посмотрел в слегка нахмуренное лицо контр-адмирала. Тот небрежно махнул рукой, обозначив, чтобы вскочивший полковник сел на свое место, и взглянув в потолок, продолжил:

— Да. Вот так и другие, как ты, забывают наши вековые традиции, которые четко соблюдали наши предки. Вот тогда у нас и рождались Петры Первые, Румянцевы и Суворовы, а сейчас одна мелкота пошла. Ты согласен со мной, Костя?

— Так точно!

— Стоп, полковник! Давай без формальностей, поговорим по душам...

— Я слушаю тебя, Коля, — еле выдавил из себя полковник, который никак не мог понять причину своего вызова. А начальник, усмехнувшись, продолжил: Как доложила моя Мария, твоей старшей дочери скоро восемнадцать?

— Да, Коля. Через неделю будем отмечать... — запинался Копальский, все еще не понимая к чему же клонит его друг-начальник.

— Отмечать это мы все умеем. А обеспечить ребенку гарантию на безбедное существование до замужества редко кто из нас задумывается.

— Ты говоришь о моей Люське? — волнующе спросил Копальский, сидя в кресле.

— А кого же ещё? Не тебя, конечно. Если бы у нас была лишняя генеральская должность, уже давно бы за тобой закрепили. А здесь, видимо, мне придется поработать...

— И что нам делать?

— Ничего. Обеспечить явку всех членов твоей семьи в наши палаты на торжественный вечер восемнадцатилетия твоей старшей дочери. Все остальное за мной. Помнишь, как это было в старые времена? Крестьянин вел всё свое семейство к господину, тот одаривал их подарками, а виновницу торжества включал в состав дворовых и лично дарил ей первую ночь с мужчиной...

— Ты это серьезно, Николай? — наконец-то понял всю сложность проблемы полковник, покраснев и опустив глаза в пол.

— Конечно. Раньше у ребенка был крестный отец, а сегодня мы вводим звание опекуна ребенка, проверяя одновременно и его невинность. Подумай только, что скажет ей парень в первую брачную ночь, когда ляжет с ней на брачное ложе и вдруг узнает, что лежит рядом с женщиной?

— Но он в этом случае может задать любой вопрос?

— Нет. Тот, кто ей предназначен, не задаст. Тут опекун постарается найти молодого, красивого офицера с большой перспективой карьерного роста под гарантию молчания о невесты девственности. У меня уже есть на примете такой мальчик...

— Да?! Ну и дела! А Люська согласится на этот вариант? — не отступал Копальский.

— Вот тут-то и должны поработать папа с мамой. Надо ее уговорить!...

— Уговоришь такую эгоистку. Вспыльчивая стерва. Что угодно в ответ вывалит... — угрюмо пробурчал Копальский.

— Вот. Именно этого совершить нельзя...

— А что делать?

— Провести с ней разъяснительную работу. Мол, все же знают, почему папа перевел на удаленный остров сигнальщика Васю Железного. Он же был первым мужчиной твоей вертихвостки?... — не отставал адмирал.

«Эх, мил человек! Знал бы ты, кто первым мужчиной у Люськи мог бы быть, когда ей едва семнадцать стукнуло»... — подумал Копальский и отрешенно махнул рукой...

— Ты чем-то недоволен, Костя? — прищурился адмирал.

— Нет. Почему же? Гарантия подходящая. Пора ее выдать замуж, а не то сбежит еще, дура, с каким-нибудь из подобных дураков, тогда и вся перспектива рухнет, — ответил Костя, безнадежно махнув рукой...

— Ну и ладушки, Приятно иметь дело с умным человеком, — встал адмирал и крепко пожал руку полковника...

... Прокрутив Люську в последнем круге вальса, контр-адмирал шепнул ей на ушко:

— Устала?...

— Немного, дядя Коля...

— Ну, какой я тебе дядя? Посмотри в зеркало, — подвел он ее к огромному трюмо, сверкая золотом своих погон, — тут мы явно смотримся, как жених с невестой. Ты — прямо лебедь белая, которую Иван-царевич только что спас от дикого коршуна, ну а я...

— Вы очень смахиваете на Ивана-царевича, готового эту белую лебедь повести под венец, — усмехнулась Люська и незаметно ущипнула его за локоть той руки, из которой она вынимала свою уставшую руку...

— Люсенька, если ты все будешь делать так, как я советую, то будет у тебя и блестящий молодой муж с хорошей перспективой и надежный друг, связанный с тобой любовными чувствами...

— Дядя Коля?..

— Подожди! С этого момента просто Николай Иванович... Понятно?

Люська согласно кивнула, а про себя подумала: «Мне вообще-то наплевать на то, как тебя называть, старый козел, лишь бы помощь от тебя была и надежная защита», — и тут же вспомнила, что почти точно повторила мамину мысль, которую она высказала, когда они собирались на этот вечер. Но была у нее одна тайная проблема, о которой в ее семье никто не знал, даже сверх любопытная младшая сестра Галка, которой недавно исполнилось семнадцать. Чтобы держать свое стройное тело в постоянной форме сестрички бегали по утрам в спортивных майках, шортиках и кетах, как вдруг вчера прямо перед ними, словно джин из-под земли, вдруг вырос Вася Железный, который помнил Люськино слово отдаться ему в первый же день возможности. Люська сначала растерялась, а потом набросилась на него с кулаками, поняв, зачем он сбежал в самоволку со своего «Острова Свободы», как тот называл его.

— Саша! Я никак не могу сегодня. Ты прости меня, но послезавтра, вечером, я вся твоя до утра, — всхлипывала Люська, когда он снимал с нее шортики и проводил ладошкой по лобку. Но парня было невозможно уговорить, и Люська поняла это, когда почувствовала, как в ее тело медленно, но настойчиво влезает что-то большое, сильное, занимая весь объем ее интересного места между ног.

— Ой! — ойкнула она, когда его «боец» уперся в стенку влагалища.

— Что? Больно? — удивился Сашка.

— Нет. Приятно. Вот возьми и вытри там, — протянула она ему маленький платочек из кармана шортиков.

— Разве я это испортил? — ухмылялся Сашка, внимательно рассматривая кровавые следы на платке...

— Нет! Это дядя Коля постарался, — сказала она с иронией, подмигивая ему...

— Какой еще дядя Коля? — насторожился он.

— Быстро ты забыл нашего адмирала. Завтра я должна быть в его постели. Что я ему скажу на это? — поднесла она платочек к своим глазам, а потом ткнула им в наглый нос парня...

— А что, в таком случае, все умные женщины делают? Они изображают дикую страсть с слабым стоном в момент разрыва твоего "предохранителя", а следы на простыне оставляют помадой...

— Ух ты! Ну и фантазер!. А, впрочем, мы с Галкой что-нибудь придумаем, — ответила Люська, погладив по руке плачущую сестру. Та ревела не от того, что видела всю сцену изнасилования старшей сестры, а от злости, что на месте Люськи должна быть она, более молодая, красивая, умная, а не эта корова, у которой огромные груди напоминали коровье вымя, наполненное молоком.

Этот день, накануне адмиральского бала, Люська провела в тяжком раздумье, называя все мужское племя — грязными козлами, которые любят только себя и мешают правильно жить молодым, красивым, умным и подающим надежды на большое личное счастье в жизни. Вот только если бы эти двурогие не становились на их пути в неудобное для милых женщин время.

Когда Люська, обласканная Галкой, наконец-то успокоилась в середине дня, то она поняла, что из-за бдительного окна адмирала можно залететь намного дальше, чем потерять девственность. ...

Главное, подпоить его и усыпиться — мечтала она шепотом с Галкой. Но у той уже был совсем другой план и как ей показалось, более надежный:

— Не беспокойся, моя сестренка. Я всегда помогала тебе, и сейчас помогу, — загадочно шептала она, нежно поцелуя сестру в губы. Да, обстановка складывалась очень удачно в пользу Галки, и она была уверена, что сегодня ночью именно она станет любовницей адмирала. Люська компрометирована, а она, Галка, лежа в кровати с этим строгим, но любвиобильным мужчиной, подскажет ему, что судьба играет ей на руку. Люська, хотя и хитрая лиса, но ей теперь не отмыться, жена адмирала с детьми уехала к матери в далекий Омск, и ее кавалер фактически располагал своим внеслужебным временем в пользу своих сексуальных потех. Но не зря говорят, что человек предполагает, а там, наверху, есть кто-то, кто вершит человеческие судьбы и располагает так, как считает нужным. Но у Люськи был твердый характер сражаться до последнего патрона, как любил говорить ее отец. Весь день она посвятила своему бренному телу, купая его в шампунях и натирая индийскими мазями, взятыми у мамы. К вечеру она была так хороша, как не была никогда.

— Костя, Костя! — кричала Мария Павловна, — иди, посмотри, какова наша красавица дочь! — кричала полковница на весь дом.

Когда Люська, во всем белом, словно невеста на свадьбе, поплыла по залу, то всем казалось, что это не женщина "плывет" по паркету зала, а сама царевна-Лебедь из знаменитой Пушкинской сказки.

Весь вечер адмирал танцевал только с ней. Он был поражен красотой молодой женщины, думая, что имеет дело с красавицей девушкой. Видимо сейчас те гены, которые влил в ее тело полуполяк, полубеларус Копальский заговорили в теле женщины в полный голос, превращая ее в необыкновенную красавицу. Фотограф дома офицеров успел сделать несколько снимков своей "лейкой", навсегда запечатлев красоту этой женщины.

«Разлука! И только разрыв с ней спасет меня от томительной страсти к ней», — мыслил адмирал, медленно вращая ее в необычном вальсе Штрауса.

Первой пробудилась от этого прекрасного сна сестра Людмилы - Галина. Ей хотелось закричать на весь зал, что это фальшивое чудо красоты, что ее сестра не волшебная Золушка на балу, а просто элементарная распутница, которую прошлой ночью трахал на навозной куче этот дегенерат и идиот Вася Железный, которому было все равно кого трахать, была бы только дырка. Что истинная красавица не Люська, а она, Галина, самая достойная из кандидаток стать четвертой женой этого высокого, блондинистого красавца-адмирала, по которому сохли молодые девушки, а офицерские жены составляли список очередности, чтобы переспать с ним.

Не задумываясь долго, к нему вдруг летит как бабочка на огонек Галина Копальская и, зависнув на его рукаве, начинает что-то страстно шептать ему на ухо. Адмирал сначала согласно кивает, но когда чувствует ее ладонь рядом с напрягшимся членом в брюках, вдруг слегка отталкивает ее, сняв ее руку со своего погона на плече.

— Галина Константиновна! Я очарован вашей красотой и молодостью, но сделать из вас свою любовницу, к сожалению, просто не могу. Ваше время придет через год. Вот тогда и приходите. У нас будет очень много того, о чем можно будет поговорить. Тем более, что ваши физические данные и умственные способности гораздо выше, чем у вашей старшей сестры...

Он подошел к всхлипывающей девушке, крепко прижал к своему мускулистому телу так, что она почувствовала что-то твердое и мощное, выпирающее из его тела, готовое порвать ее одежду ниже пояса...

От непредвиденности и горечи разрушенных надежд, Галина просто, по детски расплакалась, еще не веря в обманчивость судьбы.

И все же Галина проникла в адмиральскую спальню, где адмирал прижимал в объятиях свою новую жертву. Тут они оба не жалели слов восхищения друг другом. Люся распылалась в комплиментах, стараясь приукрасить сладость своего тела, а младшая сестра поливала ее грязью.

... Слыша речь мужа, его красавица жена чуть не упала в обморок, но тут же овладев собой, резко отстранила в сторону адъютанта Петю, шагнула к двери спальни и с силой распахнула ее.

— Женя?! Какими судьбами? — раздался из полумрака голос мужа.

— Да я! Аэропорт закрыли из-за циклона на трое суток, и вот я здесь...

— Тогда иди ко мне моя милая. Как я люблю тебя! Ты не то, что эти молодые шавки, не знаящие, что нужно мужику в минуты сомнения и тяжести дум, — ответил он, подхватил жену на руки и понес в ее спальню, где дети уже устроили борьбу на ковре у постели матери.

«И зачем они все мне? Моя жена — чудо природы. Во всем гарнизоне не найдешь женщину, которая, как она, так мастерски делает мужикам минет», вспомнив, как это сказала когда-то жена полковника Копальского молодой третьей его жене, попросившей ознакомить ее с этим чудо — секретом. Женя быстро намотала себе на ус эту информацию, на всякий случай.

Но адмирал был человеком слова. И когда с Люсиной «свадьбы» вдруг вызвали в штаб флота молодого капитан-лейтенанта Петрухина, по одному очень серьезному делу, то наш красавец-адмирал просто усадил Люську в свою «Эмку» и умчал на свою дачу, где резвился с ней до утра, пока заботливая жена не прервала этот интересный и сладкий процесс. Но многие в гарнизоне вскоре узнали, что молодая Петрухина — чудо природы и новый настоящий секс символ гарнизона... Знала об этом и Женя, быстро работающая тазом во время ночных забав так, что едва не доводила его до исступления и обморока. Он с удовольствием принимал такую энергичную эротическую ласку, понимая, что кроме жены никто из женщин гарнизона не способен на такие бурные эмоции, когда он, словно пожарник, заливал спермой ее «сокровище».

А. Зайцев

Было это очень давно. Очень... Как-то начальник отдела наблюдения и связи флота, молодой контр-адмирал, пригласил к себе полковника Копальского, командира полка связи и наблюдения флота. Он усадил полковника в удобное кресло рядом со своим длинным столом и, взглянув в потолок, с иронией спросил:

— Ну что, Костя, ты не догадываешься о причине твоего вызова?

— Никак нет, товарищ контр-адмирал, — быстро ответил полковник, беспокойно перебирая в памяти все свои недобросовестные поступки за последнюю неделю, но там было все чисто, и он смело посмотрел в слегка нахмуренное лицо контр-адмирала. Тот небрежно махнул рукой, обозначив, чтобы вскочивший полковник сел на свое место, и глянув в потолок, продолжил:

— Да. Вот так и другие, как ты, забывают наши вековые традиции, которые четко соблюдали наши предки. Вот тогда у нас и рождались Петры Первые, Румянцевы и Суворовы, а сейчас одна мелкота пошла. Ты согласен со мной, Костя?

— Так точно!

— Стоп, полковник! Давай без формальностей, поговорим по душам...

— Я слушаю тебя, Коля, — еле выдавил из себя полковник, который никак не мог понять причину своего вызова. А начальник, усмехнувшись, продолжил: Как доложила моя Мария, твоей старшей дочери скоро восемнадцать?

— Да, Коля. Через неделю будем отмечать... — заикался Копальский, все еще не понимая, к чему же клонит его друг-начальник.

— Отмечать, это мы все умеем. А обеспечить ребенку гарантию на безбедное существование до замужества, редко кто из нас задумывается.

— Ты имеешь в виду мою Люську? — запнулся в кресле Копальский.

— И кому же? Не тебе, ведь. Если бы у нас было лишнее генеральское звание, то давно бы за тобой закрепили, а тут, видимо, мне придется поработать...

— И что же нам делать?

— А ничего. Обеспечить явку всех членов твоей семьи в наши палаты на торжественный вечер восемнадцатилетия твоей старшей дочери. Все остальное за мной. Помнишь, как это было в старые времена? Крестьянин вел всю свою семью к господину, тот одаривал их подарками, а виновницу торжества включал в состав дворовых и лично дарил в постели первую ночь с мужчиной...

— Ты это серьезно, Николай? — наконец-то понял всю глубину проблемы полковник, покраснев и ...

опустив глаза в пол.

— Конечно. Раньше у ребенка был крестный отец, а сегодня мы вводим звание опекуна ребенка, проверяя одновременно и его невинность. Подумай только, что скажет ей парень в первую брачную ночь, когда ляжет с ней на брачное ложе и вдруг узнает, что лежит рядом с женщиной?

— Но он в этом случае, может задать любой вопрос?

— Нет. Тот, кто ей предназначен, не задаст. Тут опекун постарается найти молодого, красивого офицера с большой перспективой карьерного роста под гарантию молчания о невестности невесты. У меня уже есть на примете такой мальчик...

— Да?! Ну и дела! А Люська согласится на этот вариант? — не отступал Копальский.

— Вот тут-то и должны поработать папа с мамой. Надо ее уговорить!...

— Уговоришь такую эгоистку. Вспыльчивая стерва. Что угодно в ответ вывалит... — угрюмо пробурчал Копальский

— Вот. Именно этого допустить нельзя...

— А что делать?

— Провести с ней информационную работу. Мол, все таки известно, почему отец отправил на удаленный остров сигнальщика Васю Железного. Он же был первым мужчиной твоей вертихвостки?... — не отставал адмирал.

«Ох, сколько бы ты знал, кто первым мужчиной у Люськи мог бы быть, когда ей едва семнадцать стукнуло»... — подумал Копальский и отрешенно махнул рукой...

— Ты чем-то недоволен, Костя? — прищурился адмирал.

— Нет. Почему же? Гарантия подходящая. Пора ее выдать замуж, а не то сбежит еще, дура, с каким-нибудь из подобных дураков, тогда и вся перспектива рухнет, — ответил Костя, безнадежно махнув рукой...

— Ну и ладушки, Приятно иметь дело с умным человеком,— встал адмирал и крепко пожал руку полковника...

... Прокрутив Люську в последнем круге вальса, контр-адмирал шепнул ей на ушко:

— Устала?...

— Немного, дядя Коля...

— Ну, какой я тебе дядя? Посмотри в зеркало,— подвел он ее к огромному трюмо, сверкая золотом своих погон,— тут мы явно смотримся, как жених с невестой. Ты — прямо лебедь белая, которую Иван-царевич только что спас от дикого коршуна, а я...

— Вы очень смахиваете на Ивана-царевича, готового эту белую лебедь повести под венец,— усмехнулась Люська и незаметно щипнула его за локоть той руки, из которой она вынимала свою уставшую руку...

— Люсенька, если ты все будешь делать так, как я советую, то будет у тебя и блестящий молодой муж с хорошей перспективой и надежный друг, связанный с тобой любовными чувствами...

— Дядя Коля?..

— Стоп! С этой минуты просто Николай Иванович... Поняла?

Люська молча кивнула, а в своих мыслях подумала: "Мне на самом деле безразлично, как тебя называть, старый козел, лишь бы помощь от тебя была и надежная защита" - и тут же вспомнила, что почти точно повторила мамину мысль, которую она высказала, когда они собирались на этот вечер. Но у нее была одна секретная проблема, о которой в ее семье никто не знал, даже сверх любопытная младшая сестра Галка, которой недавно исполнилось семнадцать. Чтобы держать свое стройное тело в постоянной форме сестрички бегали по утрам в спортивных майках, шортиках и кроссовках, как вдруг вчера прямо перед ними, словно джин из-под земли, вдруг вырос Вася Железный, который помнил Люськины слова отдаться ему в первый же день восемнадцатилетия. Люська сначала растерялась, а потом набросилась на него с кулаками, поняв, зачем он сбежал в самоволку со своего "Острова Свободы", как тот называл его.

- Саша! Я никак не могу сегодня. Ты прости меня, но послезавтра, вечером, я вся твоя до утра - всхлипывала Люська, когда он снимал с нее шортики и проводил ладошкой по лобку. Но парня было невозможно уговорить, и Люська поняла это, когда почувствовала, как в ее тело медленно, но настойчиво влезает что-то большое, сильное, занимая весь объем ее интересного места между ног.

- Ой! - ойкнула она, когда его "боец" уперся в стенку влагалища.

- Что? Больно? - удивился Сашка.

- Нет. Приятно. Вот возьми и вытри там,- протянула она ему маленький платочек, который выглядывал из кармана шортиков.

- Неужто я это сломал? - лукаво ухмылялся Сашка, разглядывая кровавые пятна на платке...

— Нет! Это дядя Коля постарался, — произнесла она, кивая ему головой...

— Какой еще дядя Коля? — насторожился он.

— Быстро ты забыл нашего адмирала. Завтра я должна быть в его постели. Что я ему скажу на это? — поднесла она платочек к своим глазам, а потом ткнула им в наглый нос парня...

— А что, в таком случае, все умные женщины делают? Они изображают дикую страсть с слабым стоном в момент разрыва твоего «предохранителя», а следы на простыне оставляют помадой...

— Ух ты! Ну и фантазер!. А, впрочем, мы с Галкой что-нибудь придумаем, — ответила Люська, погладив по руке плачущую сестру. Та ревела не от того, что видела всю сцену изнасилования старшей сестры, а от злости, что на месте Люськи должна быть она, более молодая, красивая, умная, а не эта корова, у которой огромные груди напоминали коровье вымя, наполненное молоком.

Этот день, накануне адмиральского бала, Люська провела в тяжком раздумье, называя все мужское племя — грязными козлами, которые любят только себя, и мешают правильно жить молодым, красивым, умным и подающим надежды на большое личное счастье в жизни. Вот только если бы эти двурогие не становились на их пути в неудобное для милых женщин время.

Когда Люська, обласканная Галкой, наконец-то успокоилась в середине дня, то она поняла, что из-за бдительного окна адмирала можно залететь намного дальше, чем потерять девственность. Главное, подпоить его и усыпить,— мечтала она, перешептываясь с Галкой. Но у той был уже совсем другой план и как ей показалось более надежный:

— Не волнуйся, сестренка. Я всегда помогала тебе, и сейчас помогу, — загадочно шептала она, нежно поцелуя сестру прямо в подрагивающие губы. Да. Обстановка сложилась очень удачно в пользу Галки, и она была уверена, что сегодняшней ночью именно она станет любовницей адмирала. Люська компрометирована, а она, Галка, лежа в кровати с этим строгим, но любвиобильным мужчиной, подскажет ему, что судьба играет ей на пользу. Люська, хотя и хитрая лиса, но ей теперь не отмыться; жена адмирала с детьми уехала к матери в далекий Омск, и ее кавалер фактически располагал своим внеслужебным временем для своих сексуальных потех. Но не зря говорят, что человек предполагает, а там, наверху есть кто-то, кто вершит человеческие судьбы и располагает так, как считает нужным. Но у Люськи был твердый характер сражаться до последнего патрона, как любил говорить ее отец. Весь день она посвятила своему бренному телу, купая его в шампунях и натирая индийскими мазями, взятыми у мамы. К вечеру она была так хороша, как не была никогда.

— Костя, Костя! — кричала Мария Павловна, — иди, посмотри, какова наша красавица дочь! — кричала полковница на весь дом.

Когда Люська, во всем белом, словно невеста на свадьбе, поплыла по залу, то всем казалось, что это не женщина "плывет" по паркету зала, а сама царевна-Лебедь из знаменитой Пушкинской сказки.

Весь вечер адмирал танцевал только с ней. Он был поражен красотой молодой женщины, думая, что имеет дело с красавицей девушкой. Видимо сейчас те гены, которые влил в ее тело полуполяк, полубелорус Копальский заговорили в теле женщины в полный голос, превращая ее в необыкновенную красавицу. Фотограф дома офицеров успел сделать несколько снимков своей "лейкой", навсегда запечатлев красоту этой женщины.

«Развод! И только развод и брак с ней спасет меня от мучительной страсти в любви к ней», — мысли адмирала медленно переплетались с звуками необыкновенного вальса Штрауса.

Первой проснулась от этого чудесного сна сестра Людмилы Галина. Ей хотелось крикнуть на весь зал, что это фальшивое чудо красоты, что ее сестра не волшебная Золушка на балу, а просто элементарная женщина легкого поведения, которую прошлой ночью унижал на навозной куче этот мужлан и идиот Вася Железный, которому было все равно кого трахать, лишь бы была дырка. Что истинная красавица не Люська, а она, Галина, самая достойная из кандидаток стать четвертой женой этого высокого, белокурого красавца-адмирала, по которому сходились молодые девушки, а офицерские жены составляли список очередности, чтобы переспать с ним.

Не долго размышляя, к нему вдруг, как бабочка на огонек, подлетела Галина Копальская и, повиснув на его рукаве, начала что-то страстно шептать ему на ухо. Адмирал сначала согласно кивал, но когда почувствовал ее ладонь рядом с его набухшим членом в брюках, вдруг слегка отстранил ее, сняв ее руку со своего погона на плече.

— Галина Константиновна! Я очарован вашей красотой и молодостью, но сделать из вас свою любовницу, к сожалению, просто не могу. Ваше время придет через год. Вот тогда и приходите. У нас будет очень много того, о чем можно будет поговорить. Тем более, что ваши физические данные и умственные способности значительно выше, чем у вашей старшей сестры...

Он подошел к всхлипывающей девушке, крепко прижал к своему мускулистому телу так, что она почувствовала что-то упругое и могучее, выпиравшее из его тела, готовое порвать ее одеяние ниже пояса...

От неожиданности и грусти из-за разбитых надежд, Галина просто, как ребенок, разревелась, еще не веря в обманчивость судьбы.

И все же Галина проникла в адмиральскую спальню, где адмирал обнимал в объятиях свою новую жертву. Здесь они оба не жалели слов восхищения друг другом. Люся распылалась в комплиментах, стараясь приукрасить прелести своего тела, а младшая сестра поливала ее грязью.

... Слыша речь мужа, его красавица жена чуть не упала в обморок, но тут же овладев собой, резко отстранила в сторону адъютанта Петю, шагнула к двери спальни и с силой распахнула ее.

— Женя?! Какие судьбы? — раздался из полумрака голос мужа.

— Да я! Аэропорт закрыли из-за циклона на три суток, и вот я здесь...

— Тогда иди ко мне моя милая, Как я люблю тебя! Ты не то, что эти молодые шавки, не знаящие, что нужно мужику в минуты сомнения и тяжести дум, — ответил он, подхватил жену на руки и понес в ее спальню, где дети уже устроили борьбу на ковре у постели матери.

« И зачем они все мне? Моя жена — чудо природы, Во всем гарнизоне не найдешь женщину, которая, как она, так мастерски делает мужикам минет», вспомнив, как это сказала когда-то жена полковника Копальского молодой третьей его жене, попросившей ознакомить ее с этим чудом — секретом. Женя быстро намотала себе на ус эту информацию, на всякий случай.

Но адмирал был человеком слова. И когда с Люсиной «свадьбы» вдруг вызвали в штаб флота молодого капитан-лейтенанта Петрухина, по одному очень серьезному делу, то наш красавец-адмирал просто усадил Люску в свою «Эмку» и умчал на свою дачу, где развлекался с ней до утра, пока заботливая жена не прервала этот интересный и сладкий процесс. Но многие в гарнизоне вскоре узнали, что молодая Петрухина — чудо природы и новый настоящий секс символ гарнизона... Знала об этом и Женя, быстро работающая тазом во время ночных забав так, что едва не доводила его до исступления и обморока. Он с удовольствием принимал такую энергичную эротическую ласку, понимая, что кроме жены никто из женщин гарнизона не способен на такие бурные эмоции, когда он, словно пожарник, заливал спермой ее «сокровище».

Э. Зaйцeв.