Спец-заказ. Часть 5 и 6

Этот вечер стал для Милы настоящим кошмаром, который продолжался и дальше.

Посреди ночи она неожиданно проснулась с сердцем, бьющимся как безумное, холодными руками и ногами, а также тяжестью в груди. Каждый вздох был затрудненным и сопровождался неприятным свистом при входе в легкие. Ужаснувшись от происходящего, она не могла даже подняться с кровати. Ее тело казалось весом нескольких тонн. В комнате царила темнота, единственный слабый свет проникал через полуоткрытую дверь ванной. Девушка попыталась пошевелиться, передвинуться или хотя бы добраться до воды, но у нее не хватало сил на такие маленькие движения. Она бессильно рухнула обратно на постель. Все усложнилось тем, что ее мысли были разбросанными, а сознание отказывалось сфокусироваться. Она плохо помнила, что произошло. Возможно, ее снова наркотизировали? Но в прошлые разы физическая слабость не была такой ужасной.

Вдруг она почувствовала движение рядом на кровати. От неожиданности она не смогла закричать из-за проклятой бессилости. Теплая рука легла ей на лоб и мгновенно перешла на тонкую жилку на шее, чтобы проверить пульс. Через мгновение это большое тело подпрыгнуло на кровати, спрыгнуло, натянув пружины, и энергично побежало по комнате. Вдруг яркий свет включился, заставив Милу сильно прищуриться. Безликое тело оказалось самим Винсентом, который концентрированно что-то перебирал в одном из шкафов.

Он подошел к девушке и осторожно поднял ее, приложив стакан с какой-то жидкостью к ее губам и побуждая выпить.

— Все будет хорошо, Милá, выпей это, — подбодрил хозяин.

Напиток оказался чрезмерно сладким и неприятным, однако мужчина продолжал крепко удерживать ее голову, не давая ей отвернуться. Когда она выпила эту отвратительность до конца, он разрешил ей слабо опуститься на подушки. Даже такое незначительное усилие вызвало потливость у Милы. В это время Винсент снова полез в шкаф и вернулся с шприцем. Девушка стонала, пытаясь отвернуться и избежать укола.

— Не беспокойся, детка, это всего лишь витамины, — попытался успокоить Винсент, аккуратно освобождая руку девушки из-под одеяла, — ты очень устала, началось обезвоживание и уровень сахара упал.

— Я не страдаю диабетом, — смогла произнести Мила, настойчиво вырывая руку — которая почудилась ей как будто вдруг стала подчиняться приказам мозга.

— Конечно же нет, — ухмыльнулся Винсент, все же сумев сделать укол, — но иногда быть подчиненной требует большого энергозатрат.

Мила резко покраснела, кровь, которая казалась ранее ледяной, вдруг стала горячей как кипяток, охватывая всю ее тело. Сознание прояснилось, и с ним вернулась память... Что произошло дальше сложно описать. На нее накатила такая мощная волна сострадания, агрессии и разочарования в самой себе, что яростный истерический припадок, в который она впала, показался наиболее продуктивным и безопасным способом справиться с подавляющими ее эмоциями из всех возможных. Винсент оставался рядом несмотря на то, что она превратилась в маленькую кричащую и шипящую ярость — стремительно переключаясь от самонадеянных рыданий до жестких оскорблений и попыток удушить своего обидчика. Он спокойно удерживал девушку в периоды разрушения, заворачивая ее в одеяло, чтобы не причинить вреда ни себе, ни ей.

Когда эта внутренняя аттракционная машина, наконец, иссякла,

и девушка, свернувшись в клубок, утихла, измученно плача, он снова поднялся и принес ей большую чашку воды и пару таблеток:

— Это лекарство от боли, выпейте, — попросил он.

— Уйдите... — прошептала Мила, бросив на него быстрый неуверенный взгляд. — Я не могу сейчас видеть вас...

— Попросите как следует, Милá, — жестко потребовал Венсан. — Ваше состояние не оправдывает грубости, а наказание можно перенести на другой день!

Мила мгновенно сжалась... Как быстро он сменил заботливый тон на привычные приказы! Чтобы это запоминалось...

— Прошу вас, хозяин, не могли бы вы оставить меня одну сейчас? Пожалуйста... — опухшее личико скривилось, губы задрожали, глаза снова заблестели от потока слез. Она выглядела такой молодой, трогательной и хрупкой в этот момент, даже невинной, несмотря на полное отсутствие одежды. Ладони вскинулись в молитвенном жесте, оголяя грудь, голова поникла.

Венсан молча развернулся и вышел, погасив свет.

Мила с тоской выдохнула, попыталась устроиться поудобнее на широкой кровати, завернувшись в одеяло как в кокон. Слезы истекли, но на душе было непередаваемо тошно...

тем не менее ощущая с горечью, что так только трусливо старается избежать неприятных размышлений о своем стыдном положении...

чтобы не скучала. Кроме того, через несколько дней, когда спина окончательно зажила, ее вывели из комнаты и провели по коридору в большое хорошо освещенное помещение с небольшим бассейном и тренажерным залом. Плавать без одежды было сначала неловко, но Мила быстро привыкла и получала удовольствие от такой простой физической нагрузки. При этом одна служанка стояла с одной стороны дорожки, а другая — с другой, не спуская глаз с девушки.

Вечерами ее все так же тщательно готовили к приходу хозяина, даже во время менструации – мыли, удаляли волосы с тела, массировали и натирали маслами, окрашивали и причесывали. Глубоко внутрь влагалища помещали специальную губку, а в анальное отверстие после очистки вставляли пробку. Эта пробка иногда менялась на более широкую и тяжелую, заставляя девушку активно сжимать внутренние мышцы для предотвращения выпадения ее во время ее ожидания Венсана.

Но он не являлся.

Ей уже давно не привязывались, но она послушно стояла в изученной позе, надеясь на то, что может быть он вернется хотя бы сегодня. Издевательства становились забытыми, однако воспоминания о запредельном удовольствии не давали покоя и сочетались с все более яркими выдуманными рассказами. Они заставляли ее находиться постоянно в состоянии легкого возбуждения. Она не решалась мастурбировать, помня о камерах. Но ее сны были наполнены развратными образами, и иногда она просыпалась от сладкого трепета между ног, который, впрочем, приносил немного облегчения.

Перспектива быть подчиненной уже не казалась такой уж ужасной. Особенно быть его подчиненной. Нельзя было допустить, чтобы такие отношения основывались только на порке. Однако даже после этого она быстро восстанавливалась, на нежной коже не оставалось следов, хотя ей казалось, что плеть буквально срывала с нее плоть. Загадывать слишком далеко не хотелось Миле в то время, когда Венсан должен был передать ее новому хозяину. Ей просто нужно пережить текущую ситуацию, а что произойдет потом – все может измениться... Она уже совсем отчаялась и боялась, что Венсан по какой-то причине решит отказаться от проекта из-за ее сопротивления и ждет момента, когда приедут забрать ее обратно. И вот однажды вечером он неожиданно появился в ее комнате – спокойный и уверенный, как всегда, будто не замечая ее горящих от радости щек и блестящих глаз.

— Привет, Мила, как ты себя чувствуешь?

— Спасибо, все отлично, хозяин.

— Чем ты занималась, пока меня не было?

— Я делала то, что вы приказывали, хозяин: читала книги, смотрела фильмы, училась, плавала, тренировалась и ждала вас...

— Мне говорили, что ты много плакала. Это правда?

— Да, хозяин... — девушка смущенно ответила.

— Из-за чего?

Неужели это неочевидно и нуждается в объяснении?

— Мне было страшно, хозяин.

— Ты боялась меня или боли?

— Я боялась того, что вы не вернетесь, хозяин. — Мила покачала головой.

Венсан улыбнулся.

— Значит, больше не боишься боли?

— Боюсь... Но я плачу не из-за боли... хозяин...

— Хорошо. Я понимаю. — Венсан улыбнулся и сел в кресло напротив. Мила была приятно удивлена этому — словно мир вновь обрел свою основу и целостность: он спокойно пил коньяк, рассматривая ее, а она стояла перед ним на коленях, трепеща от предвкушения.

— Ты сегодня очень красивая, Мила. Мне это нравится, — неожиданно произнес мужчина. — Тебе хорошо быть подчиненной.

— Спасибо, хозяин. Я рада быть вам полезной, — девушка почувствовала некоторую сомнительность в этом комплименте.

— Ты так мило краснеешь, — заметил он. — Это удивительно для человека, который пишет такие откровенные истории.

Мила выразила смущенную улыбку. Конечно же, она писала не столько для него, сколько для самой себя. Откуда такая тревожность, словно он был самым строгим критиком в мире?

— Мне приятно то, что в твоих новых рассказах главный герой не ребенок, а кто-то очень похожий на меня. Ты думала обо мне, Мила?

— Да, хозяин... О чем еще мне было думать?!

— Подойди, — попросил Венсан, — я тоже скучал по моей крошке.

Мила подползла, не уверенная, что именно он от нее ожидает. Хозяин поразил ее, протянув руку и пригласив сесть на свое колено. Он нежно начал гладить ее, словно котенка – по голове, волосам, шее, плечам. Затем его рука спускается на грудь и сжимает ее так сильно, что девушка откидывается назад и чуть не выскакивает из откровенного платья. После того как Венсан достаточно насладился ее мягкостью, его рука опускается на живот.

— Разведи ноги, — ласково приказал он. — Ты была послушной девочкой и заслуживаешь небольшого поощрения. Так ли это?

Мила завороженно кивнула. Она приподняла колено и опиралась на подлокотник кресла, предоставляя свое тело для его ласк. Венсан сжал ладонью ее лобок и легко скользит внутрь средними пальцами.

— Ты очень влажная и горячая здесь, Мила, как маленькая собачка, — довольно произнес Венсан, начиная коротко постукивать по чувствительному месту внутри нее и одновременно гладить клитор большим пальцем. — Сейчас мы сыграем с тобой в игру, крошка. Я хочу, чтобы когда ты почувствуешь, что скоро кончаешь, ты стала громко и выразительно стонать, как положено самкам подобной тебе. Если я буду доволен, возможно помогу тебе... Если же кончишь раньше времени, остаток вечера проведем в другой комнате...

Тон его голоса был заманчивым и обещал незабываемое удовольствие. Смысл его слов проникал глубоко в сладкую истомленную Милу. Она сосредоточилась на точке внутри себя, которую Венсан так искусно ласкал. Но упоминание о комнате немедленно вызвало у нее панику. Она попыталась перестать чувствовать, напрячься, но ее тело не подчинялось и все силы стремились к разрядке.

— Привет, — усмехнулся Винсент, с улыбкой наблюдая за ее отчаянными попытками сохранить самообладание.

Девушка сжалась от стыда, покраснела от головы до пят и едва слышно взвизгнула. Винсент не остановился.

— Говори громче, — заметил он.

Однако стыд, который она испытывала, произвел свое действие: наслаждение временно перестало быть таким ярким. Если бы Мила была более опытной, то возможно смогла бы использовать эту передышку и контролировать свои реакции. Но у нее снова завладело наслаждение и у нее не было сил сопротивляться. Оргазм приближался мощной лавиной, разрушая все на своем пути.

— Гаф-гаф-гаф-вауууу, — всеми силами залаяла девушка.

Винсент на мгновение прекратил сладостное издевательство.

— Хорошая девочка, — похвалил он.

Девушка громко и тяжело дышала, слегка приоткрыв рот. Одновременно испытываемый стыд, страх и наслаждение разрывали ее. Умственное напряжение, необходимое для переключения с одного на другое, было чрезвычайно утомительным.

— Продолжим? — потрогал ее по груди Винсент.

На этот раз он быстро нашел ритм и за считанные секунды довел Милу до края, пока она едва успевала издать продолжительный лай. Он мучил ее множество раз, иногда вынимая свою руку из промазанной влагой киски, но чаще оставаясь внутри и просто меняя темп, давая ей возможность хоть на мгновение отступить от вершины удовольствия. Звуки, которые производила девушка, уже с трудом можно было назвать лаем; скорее это было постоянное нежелание с гортаничными завываниями. Ее разрывало изнутри, она абсолютно не понимала, как контролировать это состояние, и только страх заставлял ее делать сверхъестественные усилия, чтобы удержать боль в перевозбужденном клиторе от распространения.

Когда неожиданно прозвучала команда "можешь заканчивать", мозг не успел ее осознать, зато тело сорвалось с петли - вздрогнуло и судорожно сжалось, радостно бросаясь в глубины долго удерживаемого наслаждения.

Венсан осторожно удерживал на коленях трепещущее и извивающееся тело, крепко прижимая голову Милы к плечу, чтобы она не ударилась. Когда она, наконец, успокоилась, он мягко оттолкнул вниз.

- Что теперь должна сделать хорошая девочка? - строго нахмурившись, спросил он.

Девушка на миг ошарашено замешкалась, но быстро поняла, чего он ждет, и опрокинулась ниц, благо колени так тряслись, что это было легче сделать, чем не делать.

- Спасибо, хозяин! - искренне выдохнула она, нежно обнимая его ступни в мягких домашних шлепанцах. Затем легко и естественно наклонилась, целуя открытые голени. Это ее настолько поразило, что она продолжала и продолжала целовать ноги хозяина, словно паломница у подножия статуи святого, а потом так же внезапно расплакалась, оросив его туфли слезами...

В ответ Венсан лишь тихонько погладил ее по голове, аккуратно отодвинулся, встал и вышел из комнаты.• • •

заканчивать бесконечное количество раз, что дыхание сбивается, сердце бьется неравномерными ударами, а в глазах темнеет. Или же отведет в камеру, подвесит и будет чередовать боль и наслаждение, не давая заканчивать?

Когда Венсан однажды после быстрого и энергичного минета крепко схватил ее за руку и вывел из комнаты, подтолкнул в открытые двери соседней мрачной камеры, Милу трясло. Но то, что последовало потом превзошло все ее самые невероятные страхи. Заставив ее встать на четвереньки на специальной платформе и крепко закрепив голову, руки и ноги в деревянных ошейниках, он подтащил к ней сзади хитрую конструкцию, включил на полную мощность и ушел. Конструкция оказалась секс-машиной с большим резиновым фаллосом, который проникал и проникал в Милину нежную щель часами. Преодолевая боль от необычного размера, изначально она испытывала только голое, примитивное удовольствие, но вскоре начала уставать, особенно потому что заканчивать под таким напором не получалось. Машина иногда замедляла свою работу, выскальзывала только для того чтобы снова проникнуть в ее растраханную дырку с чмокающим звуком после каждой порции лубриканта.

Когда Венсан наконец вернулся, девушка уже была почти без сил, потому что она чуть не упала, если бы не опоры. Лицо было покрасневшим, вспотевшим и залитым слезами. Увидев хозяина, как своего спасителя, она начала умолять его освободить ее, но он ответил только кляпом в рот. Затем он взял тонкую палку из бамбука и стал бить ее по заднице в такт движениям фальшивого члена. От боли ее сознание помутнело, она пыталась кричать, но одновременно ощущала удовольствие, ее вагина сжималась и наполнялась природными секретами.

— Не смей кончать,— грозно прошипел Венсан, рисуя розгой на ее мягких округлостях.

Мила не могла закончить без разрешения и молилась о скорейшем освобождении. Тем не менее, когда он закончил наказывать ее, Венсан приложил к распухшему клитору вибромассажер с круглой головкой, и Мила почти сразу же унеслась в оргазм. Несмотря на всю его тренировку, ей все еще было трудно контролировать свои ощущения.

Затем она долго лежала у его ног, благодаря и просив прощения, почти вылизывая пол под его туфлями. В какой-то момент она перестала чувствовать стыд за это, а только искреннее и чувственное благоговение. Он постепенно становился центром ее мира, богом ее маленькой вселенной.• • •

прикрепил. Затем он обошел ее, поднял руки девушки над головой и также привязал их. Таким образом он обеспечил неподвижность пленницы и сам отошел к шкафу со своими игрушками.

Мила так и не получила возможности основательно изучить все в шкафу, поэтому она с нетерпением и страхом ждала хозяина. Сначала он прикрепил к приподнятым соскам девушки небольшие зажимы-крокодилы, соединенные длинной цепочкой, и опустил тяжелый круглый подвес на середину живота пленницы. Соски болезненно заболели, но Венсан уже раньше проявлял интерес к ее полным грудям и делал это не в первый раз, хотя обычно использовал обычные зажимы без зубчиков. Затем он закрыл глаза девушки черной шелковой повязкой.

— Ты испугана, Милá? — спросил он.

— Да, хозяин, — ответила она немедленно.

— Хорошо, — заметил он с удовлетворением. Ему нравился ее неотъемлемый страх, и сама Мила начала находить что-то привлекательное в этом чувстве, наслаждаясь им, перенося давящий комочек по краю открытой души.

Когда в комнате раздалась тихая, успокаивающая музыка, Мила стала настороженной. Зачем это? Чтобы ее расслабить или чтобы сопровождать ее крики?

Венсан медленно играл складками ее лона. Разглаживал и слегка растягивал их, обнажал чувствительную головку клитора, отправляя по телу нервные импульсы. Затем своими влажными и прохладными пальцами он начал проникать внутрь нее, выходил наружу и щедро распределял смазку по половым губам, быстро возвращаясь обратно в ее теплое и податливое лоно. Под его прикосновениями Мила уже ощутимо судорожно двигалась и стонала, выделяя все больше и больше ароматной влаги, но мужчина продолжал добавлять и искусственный гель, беря его из рядом стоящего контейнера. Он легко ввел три пальца в вагину девушки, аккуратно погладил анальную пробку в ее заднице сквозь тонкую перегородку, вызвав долгий стон от острой боли, затем коснулся чувствительной точки на наружной стороне влагалища, давая правильное давление на которую Мила обычно испытывала множественные оргазмы. Сегодня контроль над ее оргазмами не был его целью, так как он не хотел потом наказывать ее за недисциплинированность. Отвлекшись от влажной дырочки, Венсан широким движением языка провелся по напряженному клитору девушки, голой лобке и животу. И внезапно ухватившись зубами за подвеску, он сильно потянул, вызвав громкий крик от острой боли в сосках. Так, боль теперь немного отвлечет ее — и от оргазма, и от его действий.

Мила издала слабый стон, выражая свое беспокойство. Венсан, сомкнув пальцы и аккуратно вводя их внутрь нежной полости, почувствовал, как эластичная и мягкая ткань уступает перед ним. Он нанес еще немного геля и начал двигаться медленно, каждый миллиметр продвигаясь вперед. Девушка застыла на месте, а затем начала бессвязно просить его остановиться, поняв, что он делает. Но он не обращал на это внимания, сосредоточенно наблюдая за растягивающейся тканью - ее губки и клитор стали едва различимыми, только маленький открытый клапанок дрожал в такт ее напряженному дыханию. Добавив еще смазки, он смог проникнуть кончиками пальцев, оставив лишь большой палец твердым холмиком наружу; всей ладонью он был уже внутри девушки, которая принимала его в своей горячей щели. Когда Венсан очень медленно и круговыми движениями попытался ввести последний палец, Мила вскрикнула от протеста, изгибаясь, но после следующего разряда электричества через прикрепленные крокодилы она замерла, продолжая скулить слабо.

— Расслабься, Мила, — приказал ей хозяин, нежно укусив ее за бедро. Он взял еще немного смазки свободной рукой и щедро намазал отверстие девушки и правую кисть, которая была погружена внутрь на половину. Он долго и очень медленно проникал в тело беззащитной пленницы, борясь с каждым миллиметром напряжения. Глаза его загорелись торжеством, когда кончик пальца вдруг скользнул внутрь и девушка издала долгий пронзительный стон. Дальше проникать потребовалось всего несколько мгновений. Вагина закрылась на запястье, плотно обхватывая его словно перчатка.

Мила испытывала страх перед тем, чтобы сделать лишнее движение и быть порванной им. Она ощущала, как ее тело растягивается и наполняется до предела. Она была подобна кукле-марионетке, которую он управлял своей рукой. И он не останавливался! Медленно вращал запястье, слегка сгибал пальцы, легко прижимал шейку матки и затем начинал перекатывать и толкать пробку в ее задницу, вызывая горячий поток эмоций, разливающихся по комнате в гармонии с музыкой динамиков. Ей было невозможно оставаться неподвижной! Слава Богу, она была привязана и не могла двигаться. В какой-то момент она почувствовала, как его пальцы сжались в кулак и он стал еще глубже проникать в нее, а затем резко потянул руку вниз, словно хотел вытащить ее из такого положения с насилием над самой чувствительной точкой Милы. Она испытала яркий оргазм! Он охватил ее и бросил, заставив дышать тяжело, обливаясь потом, не понимая, как она дошла до такого состояния — кончает от того, что мужчина засовывает руку размером с голову новорожденного ребенка в ее аккуратную узкую киску!

Винсан почувствовал каждый момент Милиного оргазма. Ее мышцы плотно и ритмично сжимали его, словно одаривали миллионом поцелуев. Когда спазмы наконец прошли и только слегка дрожь возвращалась, он начал медленно и осторожно выходить из нее. Это было просто, но он не спешил, чтобы не причинить ей боль. Ее внутренние ткани были на самом деле очень эластичными, как утверждал продавец на аукционе, но он не хотел нанести ей непредвиденных повреждений.

В конце концов, высвободив руку, он положил ее на живот, раздвинув пальцы и гладя ее, успокаивая свою партнершу. Затем, отдышавшись, освободил ноги и руки Милы, снял повязку с глаз и зажимы с бледнеющих сосков - они оставили глубокие следы от зубцов, но не до крови. Подхватив безжизненное и слабое тело, он переложил его головой на подушки. Когда он собирался уйти, Мила внезапно слабо схватила его за руку в попытке удержать.

- Пожалуйста, Винсент... мой хозяин... не уходите,- молила она.- Проведите со мной немного времени.

Винсент слегка нахмурился, но согласился и лег рядом - все равно он планировал пробыть рядом пару часов, чтобы убедиться, что нет отката после такого избытка эмоций. Она быстро адаптируется, но все же еще очень неопытна и отдаёт слишком много.

Говорить не хотелось. Вначале девушка осторожно, но, не услышав возгласа его, медленно и тихо прижалась к его боку, стараясь укрыть своей попкой следы от розг. Винсент задумчиво перебирал пальцами по мягкому плечику, а музыка, все еще звучавшая в фоне, навевала сон и блаженство. Он спустил руку до мягкой бедра девушки, сжал его и провел по изысканным рисункам оставленным шрамами. Затем он обхватил округлую попку ладонью, игнорируя ее болезненный стон, скользнул в ямочку между ягодицами и положил палец на основание пробки. Он начал привычные движения: то слегка вытаскивая, то снова нажимая. Это заставило Милу задыхаться и испуганно затихнуть.

- Ты всё ещё боишься анального секса, Милá?- удивленно спросил Винсент.

Мила закрыла глаза и кивнула.

— Почему так? — спросила девушка с тревогой в голосе. — Это просто ужасно... Мне кажется, что я потеряю себя, и мне будет некуда падать... — она призналась.

— Ты глупая... Всегда есть куда падать... И это не зависит от того, будут использовать тебя или нет.

Мила задержала дыхание и замолчала. Она сама понимала это. Он явно собирался использовать ее все отверстия в своих играх. Зачем же он до сих пор не начал? Хотя он проявлял интерес раньше... Зачем тогда эти странные процедуры каждый вечер? Мила перевернулась в постели. Хорошо, что он не видит ее лица сейчас, она стыдится. Но хозяин не намерен допустить, чтобы она уклонилась от него.

— Расскажи, Мила, — потребовал Винсент, — о чем ты думала только что? Не смей лгать! Даже если у тебя не заживает задница, то спина целая и она точно не захочет испытывать мой новый кнут прямо сейчас!

Мила испуганно замолчала, но все же прошептала:

— Почему вы еще не использовали меня так, хозяин?... Вам не нравится моя попа?

Винсент тихо посмеялся.

Мила расслабилась — лучше пусть он потешится, чем подготавливает соседнюю камеру.

— Твоя попа очаровательна, и ты это знаешь, хитрюшка. Напомни мне завтра наказать тебя за тщеславие, — иронично ответил он. — А я не использую ее, потому что знаю, что ты этого ожидаешь.

— Я? Ожидаю? Нет, это не правда, хозяин...

— Ты боишься и ожидаешь, — сказал Винсент безапелляционно. — Мы начнем играть с этим только тогда, когда ты сама попросишь об этом.

— Если это от меня зависит, то я никогда не попрошу! — внезапно возразила Мила. Она сразу прикусила язык. Винсент вряд ли простит ей такое пренебрежение!

— Прошу прощения, господин! — попыталась извиниться она.

Тот хрипло засмеялся, давая понять, что этот проступок также был отмечен.

— Конечно, ты попросишь, — уверенно заявил он, — молиться будешь. Тебе ведь хочется, чтобы я поступил с твоей задницей так же, как и с киской сегодня, не так ли?• •

это была ее свобода — полная, безоговорочная обнаженность и беспомощность перед возлюбленным Богом, которого она сама создала для себя — ни в душе, ни в теле нет тайн. И только одна мысль бьющаяся в унисон в измученном естестве:

— Я обожаю Вас, господин... Обожаю...

Часть 6.

На следующий вечер Венсан не пришел.

Мила, свернувшись клубочком возле столбика кровати, проторчала несколько долгих часов и стонала как маленькое раненое животное. За что он ее наказывает? Что она сделала? Разве не это он хотел? Разве ее сущность не заключается в поклонении и превознесении своего Верхнего?

Она подчинилась ему, пережила то, о чем всего несколько месяцев назад даже и не думала, стала жить только им. А теперь он отвергает ее?

Боль при мысли, что ее почитание не нужно, проникала в самые глубины ее существа и была гораздо более беспощадной, чем раны от кнута, пляшущего по ее спине или жаркий пульсирующий огонь в дырочках между ее ног.

Она потеряла себя, забыла кто она и зачем здесь. Это все было как в прошлой жизни и уже не имело значения. Что она? Просто инструмент для его наслаждения. Она — продолжение его руки, ласкающей ее; продолжение его ноги, отталкивающей ее; продолжение его члена, проникающего в нее.

В эту ночь Мила так и не смогла уснуть. Она то беспомощно выливала свою скорбь и мольбы о его приходе, предварительно соглашаясь на самые ужасные пытки, которые он ей приготовил, то затихала и безразлично уставилась в потолок стекловидными глазами, не желая думать ни о чем. Главное, чтобы он пришел... главное, чтобы простил ее...

На следующее утро служанки принесли завтрак, а рядом с ним лежал планшет - постоянный спутник Милы. Однако на нем не было ни одной записки от Его. Мила разрыдалась и снова укрылась под одеяло.

Она вспоминала последние ночи с хозяином и ее сердце наполнялось возбуждением. Ей было все равно, какие последствия могут быть, она готова на все, лишь бы привлечь его внимание. Под одеялом она стала торопливо ласкать себя - задрала сорочку, обнажила грудь, играя со своими сосками, пальцы смочила слюной и ввела их в свою жаждущую киску, широко расставляя колени. В представлении о том, что он наблюдает за ней, она мгновенно возбудилась и начала двигать бедрами, размазывая свои соки по промежности. Затем она подняла бедра выше и начала дрочить свою попу, преодолевая первое болезненное сопротивление ануса. Она - развратница, шлюха, и таких женщин нужно трахать в задницу!

- Дзи-инь!

Необычный звук вывел Милу из ее горячего одержимости. Она сразу остановилась и потеряла возбуждение. Этот звук принадлежал к прошлой жизни, он был таким чуждым в этой мрачной комнате, как пение птиц.

Мила вскочила, пытаясь определить источник звука. Ее глаза упали на планшет, лежавший на столе. На его спящем экране мигало сообщение - "ВЕРНИСЬ!"

Голова закружилась, и Мила упала на мягкий ковер словно мешок. Она сходит с ума, безучастно подумала Мила. Эта мрачная мысль не вызывала никакого возмущения. Ее разум достиг предела, больше он не выдерживает нагрузки. Тому, кто хотел превратить ее в куклу, вероятно все равно было на то, что у нее в голове, главное - чтобы она открыла ноги по щелчку...

— Здрасте!

Упорный колокольчик не желал затихать.

Мила схватила планшет и нажала на приглашающее сообщение. К своему удивлению, ссылка перекинула ее в интернет-браузер на статью на каком-то новостном сайте — «ПРОДОЛЖАЕТСЯ ПОИСК ПРОПАВШИХ ДЕВУШЕК» гласило заголовок, а под ним на экране была изображена серьезная девушка с прямым, спокойным взглядом и слегка улыбающаяся. Это была она... Фотография была сделана год назад, когда она только начинала работать в концерне, в отделе кадров. На ней был скромный костюм с пиджаком, которым она раньше очень гордилась, а в руках она держала папку с документами.

Обернувшись к зеркальному шкафу, Мила с ужасом осознала, что теперь у нее мало общего с той девушкой из прошлого — пылающие щеки, клубок волос, беспорядочно обвивающий ее полуголое тело с откровенно выставленной грудью, темные безумные глаза наркомана, готового пожертвовать всем ради новой дозы...

Она сама?

Спешно пролистывая статью, она узнала, что полиция безуспешно пытается найти четырех женщин, которые пропали без вести и опасается, что эти случаи не единичны и могут быть связаны между собой, возможно следует ожидать еще исчезновений.

«Боже, нас же было не менее двадцати в том контейнере... И по поведению Валета это был не его первый рейс... Почему ищут только четверых? Остальных видимо даже не ищут?»

Немного пришедшись дыхание, Мила перечитала текст более внимательно. Журналист назвал имена пропавших, но кроме своего собственного имени Мила не узнавала никого из них. Единственное знакомое имя могло быть имя Вероники Серафимовой, 22-летней студентки, но фотографии не было и Мила не могла точно сказать, была ли эта девушка одной из тех, которых Валет и его подельники пытали в ту ужасную ночь в контейнере.

Ее потрясло. Воспоминания о пережитом в те первые дни ужаса были словно заперты в темном уголке ее памяти, а сейчас с помощью сильной волны неприятного запаха вырвались наружу. Пока она здесь, как последняя жертва, ухаживает за ногами Венсана, другие девушки где-то там борются за выживание. А она, возможно из чувства самосохранения, сдалась и поплыла по течению, не просто забывая, но изо всех сил стремясь к забвению!

Стыд, жгучий как кислота, разлился по жилам. Бросив взгляд на кровать и вспоминая то, чем она занималась всего несколько минут назад в безнадежной попытке привлечь внимание своего мучителя, Мила побледнела. Что она сделала со своей личностью? Зачем отдала все Ему, не оставив даже капли достоинства для себя? Пробудившаяся гордость требовала ответов от самой глубины своего падения.

Но была и другая, родившаяся и выращенная в этих стенах часть ее души, которая безмятежно улыбалась и погружалась в найденную любовь, обвиваясь ею словно в самый драгоценный наряд, цепляясь за это чувство, как утопающий за соломинку. Ведь если она его любит, все остальное не имеет значения? Любовь оправдывает все?

Мила с гневом покачала головой. Какие глупости! Он меня не любит! Любит-любит, шептал тихий голосок, подкидывая редкие проявления его заботы в доказательство, если бы он не любил, то не ласкал бы так нежно, а только использовал.

Злая на саму себя за этот беспорядок в мыслях Мила вернулась к планшету. Попытка загрузить в браузере другую страницу закончилась провалом. Значит статья была сохранена отдельно и доступ к интернету также отсутствовал. Но каким образом на планшет пришли сообщения? Проклиная все это, Миле так и не удалось разобраться. Какая она вообще айтишница? Или Венсан ей дал пинка последней порцией мозгов? Даже следа возбужденного сообщения Мила не обнаружила. "Может быть, это все-таки шизофрения?" - с надеждой подумала девушка.

Желая проверить свои мысли, она неоднократно перечитывала краткую статью, щелкая по ссылкам: некоторые открывались, но не давали дополнительной информации, другие приводили к ошибке. Внезапно Мила вскрикнула от удивления — на большом ярком фото были запечатлены ее родители — серый, с мрачным взглядом отец и плачущая, опустившая голову мама. Они сидели за столом на кухне в ее детской квартире. Глаза изображенных на фотографии выражали безнадежную печаль и отчаяние с тускло горящей искоркой надежды: "ВЫ УВИДЕЛИ НАШУ ДОЧЬ?"

Мила уже не могла это терпеть. Страдания любящих людей полностью овладели ею. Их боль стала ее болью. Она бессильно смотрела матери в глаза, неспособная произнести ни слова. Осознание произошедшего мгновенно потопило ее. Мила заплакала. Сначала слезы медленно стекали, пока воздух с трудом проникал в хрипящую грудь, затем хрипы переросли в всхлипы и наконец перешли в разрывающий душу рыдания.

Она плакала и плакала, жалея о своем прошлом и настоящем, но это уже не было безнадежным самоубийственным унижением. Это стало актом принятия, благодаря которому она возвращала себя — склеивая слезами разбитые части своей личности: да, она — независимая, уверенная в себе девушка с фотографии; она — испуганная, трепещущая пленница; и это бесстыдное создание, стремящееся к боли и наслаждению — тоже она. Отвергая любую часть себя, она отказывалась от целого. Она любит своих родителей, любила Виталика и свою жизнь в родном городе. А теперь Венсан научил ее любить подчинение и боль. И вместе с этим она полюбила его. Вероятно, эта любовь не принесет ей ничего хорошего, но сейчас она есть и она никуда не денется.

Измученная горем и раскаянием, Мила сняла покрывало с кровати и уснула на ковре, обнимая планшет. Она не могла вернуться в свою роскошную постель - она была свидетелем ее унижения, и она не имела силы делать это. Но она почувствовала, что стала немного сильнее и была готова бороться, чтобы сохранить эту внутреннюю силу, несмотря ни на что, что еще ждет ее впереди.• • •

Возвращаясь к происходившему. Когда он, отвечая на ее маленькую провинность, приказал ей выбрать наказание из шкафа, Мила принесла треххвостую кожаную плетку на короткой ручке с узелками на концах. Ее крики раздавались, когда Венсан прикреплял ее задницу крюком вставленным в анус и беспощадно поражал мягкие белые округлости.

Она не могла ни сидеть, ни лежать несколько дней, а служанки возмущенно посвистывали, меняя повязки с лечебной мазью на ягодицах девушки. Но Милу это не беспокоило, главное, что Венсан приходил каждый вечер, ложился рядом на бок и долго, не спеша, баловал себя ее ротом, нежно играя и гладя волосы девушки.• • •

Это любовь, Мила... Я надеюсь, ты понимаешь это.

Мила печально покачала головой и смело посмотрела в его темные глаза, прошептав:

- Вы ошибаетесь, Венсан. Я...

Девушке не удалось закончить свою фразу. Дверь скрипнула и в комнату вошла группа гостей - служанки, пара парней с опасным видом, а за ними невысокий лысоватый человек со своей самой приветливой улыбкой.

- Приветствую тебя, Милочка! - радостно вскрикнул он знакомым высоким голосом.

"Александр Борисыч!? - мой разум ошеломлен, не в состоянии воспринять происходящее. Но мое подготовленное тело напрягается, прогибаясь в пояснице, призывно отступая назад и выставляя грудь. Моя голова послушно наклоняется, а мои губы шепчут с нежностью:

- Здравствуйте, уважаемый хозяин..."