Им стал мой Рыбка. Серия: Как я стал геем

Представление об армейской службе у меня было только из рассказов старшего брата, который её прошел на Дальнем Востоке. У него даже были какие-то юбилейные медали за отличную службу. Он отдал ей три года и вернулся возмужавшим и теперь в военной- морской форме. мне такая форма очень нравится, она в придачу не только красивая, но и очень сексуальная, а для парня это не последнее место. Брюки клеш, бескозырка и голубые оттенки её дают мне право так думать. Расспрашивал его, - как в армейских условиях насчёт секса, возможно ли его осуществлять?

Он поделился своей половой жизнью, и оказалось, что он потягивал там женушку командира подразделения и там даже что-то от этого получилось. Мне представлялись свои похождения, но то были мои фантазии. Меня, конечно, интересовали мальчишки - к ним у меня лежали все мои сексуальные влечения. Каждому своё, а у меня на уме такое и надо готовиться к армейской службе, так тогда я себя к ней готовил.

Я очень красивый симпатичный - без прикрас, мой агрегатик всегда в напряженной стойке и только стоит его развлечь, как мир становится другим. Он отличается от среднестатистического мужчины (13,5) в реальных размерах у меня немного больше и достигает 16 сантиметров. Попробовал им женские вагины и, даже, порвал не одну, но когда окунулся с пацанами, то тут оказался для него целый простор применения.

Теперь мне пришлось готовиться к службе и без всяких подкупов отдать Родине свой священный долг. От него узнал, как все происходит и что нужно делать. Первые знания читал и узнавал из газет, книг и по фильмам, по ним наматывал взаимоотношения солдат и офицеров в армии. «Ключи от неба», «Максим Бровкин» и еще десяток подобных картин давали общее представление армейского быта и службы. Заметил, что и не упустили такую тему, как любовные взаимоотношения и связи военнослужащих между собой. Это меня как раз и интересовало больше всего, так как я ни дня не мог не думать о сексе. Хотя бы успеть в армейских условиях подрочить; зная, что условия могут мне не позволить, но на все должна была смекалка.

В армию попал сразу после школы, не успев определиться ещё в жизни, как оказался в рядах нашей армии. Институт бросил по нашим с другом соображениям, он тоже не стал продолжать учиться. Особенно это проявилось в армейских условиях, в первые дни карантина убедился, что значит не контролировать свою сексуальность.

Начало службы воспринимал как сон, и думал, что проснусь завтра, и все будет, как и прежде - на гражданке, но дни тянулись своими солдатскими буднями и ничего не менялось. Призван был летом, в то время, когда на улице стояла жара под 40. Горели торфяники Подмосковья, и дымкой было затянуто все; запах горелого торфа чувствовался повсюду. Нам все же немного повезло, так как войсковое подразделение находилось в лесопарковой зоне и этим нас спасало. В такую жару хотелось больше пить, купаться и находиться в тени, но в карантине все вольности запрещались. Забыть о гражданке все же пришлось, сообразуя, что реальность не изменить. Ни о каком сексе не могло быть и речи, просто подрочить не удавалось, так как все происходило в скоплении сослуживцев, и ни на шаг не было момента, чтобы такое сделать.

Знакомство с частью, где предстояло проходить службу, состоялась возле казарм только что построенных для нас. Старослужащие сразу начали обступать вновь прибывших, чтобы поживиться добротными вещами. Мне пришлось отдать свой почти новый пиджак, и так многие новобранцы расставались со своей одеждой, желающие оставить вещи себе – отправляли почтовыми посылками домой. Потом я обнаружу кучу этой неотправленной одежды в подвальном помещении казармы. Тогда я поживился этим и организовал себе «гражданку», чтобы ходить в самоволку, но это будет после того, как мне будет доступны многие объекты войсковой части.

А начиналось все так, как только я очутился в батальоне. Первым делом нас отвели в баню, а быстрее - душевые, что были смонтированы на улице. Здесь я большим пристрастием присматривался к своим сослуживцам и некоторые мне нравились своими телами. Такое влечение к мужскому телу у меня было еще с дошкольного периода, а с взрослением оно усиливалось.

Оказавшись в таком изобилии юношеских тел, моя голова шла кругом. И мне нужно быстро всех обозреть, чтобы определиться - кому же отдать свои интимные предпочтения. Я сдерживал свою похоть, чтобы только не возбудиться; а чтобы успеть подрочить и речи не могло быть. Если я раньше, т.е. в общей бане, а было это в пионерском лагере; мог это сделать таким необычным способом: завуалировав своей писун обильной мыльной пеной, я незаметно, словно тру его мылом, а сам - дрочил. Я привык к такому способу удовлетворения своей похоти, и когда до призывного возраста, бывая в общественных банях, это делал с большим удовольствием. Здесь такое испытывать не стал, время еще не подошло для такой «шалости». Очень возбуждала попка одного парня, когда он нагнулся, чтобы поднять упавшее на землю мыло. Им оказался мой сосед по купе, когда нас везли до места назначения, а звали его Володя. Когда его остригли, а до помывки он был с красивой черной шевелюрой, выразительным лицом и сексуальными губами, то он не стал хуже. Темные карие глаза пронизывали меня, когда я всматривался в него и следил за каждым его движением.

- У тебя есть девочка? - задал я ему такой провокационный вопрос. Не влюбиться в него было невозможно, я не сомневался в таком ответе.

- Есть, она меня провожала до самой нашей посадки в поезд.

Теперь я понимал, что мне предстоит с ним нести срочную службу. Володю я заприметил еще на призывном пункте, где проходили медосмотр. После прохождения медкомиссии и сформировав взвод, меня назначили старшим группы новобранцев. Не понимая, за какие такие заслуги, но мне было приятно, что я был старший. Мне нужно было доводить какие-то указания офицеров, которые нас сопровождали до места службы. Так продолжалось до тех пор, пока нас не посадили на поезд.

Я потом познакомился с ребятами в поезде. Всю дорогу мы о чем-то говорили, но нам не давали сопровождающие. Постоянно по радио объявляли какие-то установки, чтобы не дать нам возможности выпить, если было у кого-то в рюкзаках. Обыск наших рюкзаков прошел до посадки в поезд, но смекалка новобранцев все равно обхитрила офицерских ищеек.

Я уже знал, что нам только предстоит переспать ночь, чтобы оказаться в своей части. Много закуски и еды не нужно было держать, и мы решили, чтобы не испортилась, большую часть употребить. Водка все равно появилась в наших стаканах, и после долгого ожидания мы всё же расслабились. Пели песни под гитару, а Володька, о котором я рассказываю, исполнил песни, а мы ему хором подпевали. Наши покупатели (представители в/части) в своем купе тоже квасили отобранную водку.

На улице была жара, и многие ребята не выдерживали ее. Один наш призывник оказался эпилептиком, и ему пришлось оказывать помощь. Все же добрались утром до своей части, и нас повели мыться - стричься. Я присматривал ребят, с которыми хотел бы ближе познакомиться. Вовка был первым моим претендентом. В нем и здесь соответствовало моим сексуальным критериям. Если бы никого не было бы; я точно бы засадил ему в поджарую попку.

Я такое испытывал с братом в баньке и, когда наступал такой день, то мы торопились предаться нашим сексуальным утехам. Поэтому у меня с банным днем многое было связано. Мне очень нравился запах юношеских тел. В этом было что-то такое, что я никогда не могу себе объяснить. Моё тело сразу преображалось.

Меня приметил, как потом оказалось, наш коптёрщик Гога. Его неописуемое юношеское тело меня просто пленило, я чуть было не потерял дар речи.

- Ты что боец уставился, - обратился он ко мне. Только после этого я пришел в себя.

Я не знал, что такие бывают грузины, но в нем я увидел представителя этого народа. Мимика лица напоминало орлиное выражение; нос его был огромным, как клюв у орла. Это так соответствовало его достоинству, что красота его выделалась среди других сослуживцев. Член свисал на пол бедра, головка была скрыта в крайней плоти. Лобок кучерявой полянкой красиво смотрелся на смуглой коже. Шелковистые волоски он аккуратно подстригал, я заметил это сразу; похоже, она была на черную бабочку с раскрытыми крылышками. Такие «произведения» с лобками мне удастся увидеть, но только позже.

Так я познакомился с Гогой, он вертелся возле меня так странно, что я чуть - не возбудился, едва себя сдерживал, смазка уже текла, но я уговорил себя сдержаться. Когда я получил новое белье, то успокоился, и только это меня спасло. Грузин меня приметил, и это потом сказывалось на наших взаимоотношениях. До сих пор прошло время, но я помню его жаждущие глаза. Мне хотелось с ним сойтись, но не всё в этом мире подвластно нашим желаниям, и он уволился вскоре.

Потом нас после бани повели в столовую, от пищи я в основном отказался. Я еще не был тогда голоден, горячий обед в жару я не мог есть. Так начинались мои будни в карантине. До присяги мне пришлось привыкать к унижениям, которые совершались к новобранцам старослужащими. Я себя в обиду и каким-то незаконным нарядам не давал, и было несколько серьезных стычек вплоть до рукоприкладства, чтобы не подчиняться неуставным приказаниям. Время доказало, что такое поведение меня закалило, и ко мне стали относиться по- иному.

Мне достался верхний ярус двухъярусной кровати, и не было возможности погонять своего дружка, так как скрип и соседство земляков мог привлечь других сослуживцев в тесной казарме. Очень хотелось, как дома, достать своего дружка из тесных трусов и дать ему вволю «порезвиться», а затем и выплеснуть во всю мощь запас спермы (малафьи, так у нас ее называли). Результатом моего воздержания были постоянно мокрые трусы от поллюций, и утром она создавала мне неприятности.

Многие ребята прошли такие неприятности, но это и нас спасало пока от дрочки. При утреннем построении в строй на зарядку, я увертываться от чужых глаз и от сослуживцев по кровати, чтобы не видели мой стояк и мокрое пятно на черных трусах. Я видел у своих ребят такие же напряженные органы, и только это меня как-то с ними выравнивало. Хорошо, что так сам организм разрешал мои сексуальные проблемы, а то бы мои яички давно бы лопнули. Это был самый неблагоприятный период в моей жизни, но мне удалось преодолеть застой спермы, и я все же удовлетворялся мастурбацией, когда давали какие-то поручения, то мог погонять лысого в подходящем месте. Пока не нашлось партнеров на мой стоячок, мне приходилось терпеть и такие неудобства.

Мне повезло сразу, после карантина нас вывезли в летние лагеря в Подмосковные леса Наро-Фоминска. Там предстояло помочь подготовить детский лагерь к открытию для детей военных, и в тоже время перетерпеть городскую жару, что угнетала нас в воинских условиях. На меня очень влияла жара, а тем более попадание солнца на тело, кожа болела, и потом кожа лопалась и слезала с меня чулком, мне приходилось мочить полотенце и класть на плечи. Жили мы теперь в больших палатках, в которых стояли наши двухъярусные кровати. За день эти палатки нагревались, и приходилось с трудом привыкать к духоте в палатке, в них было как в парилке.

Недалеко от нашего лагеря находилась колхозная ферма, нам очень хотелось пить, и ребята решили меня заслать в разведку и принести воды. Представление о колхозной жизни, тем более в фермах я имел самое прямое, так как лето проводил в деревне и часто помогал тетке на ферме. Уборка навоза и вывоз его, это оказывало большую помощь для тети, так как она могла за это время что-то сделать по дому. Парное молоко я не любил, но меня всегда старались напоить добродушные доярки, но я категорически отказывался. Доение молока у меня ассоциировалось с дрочением писуна.

Меня просили сделать несколько таких действий, когда я дергал за соски вымени, то представлял их пинисами, только на них не было залуп. Они, конечно, были и больше, и меньше моего писуна, и когда я тянул за сиськи, и из них шло молоко, то представлял, что у меня так стреляла сперма. Все в этом мире так устроено, что я и в этом делал всякие сопоставления. воспоминания сразу осенили мою память как только я увидел несколько доярок в белых халатах. я озвучил им свою просьб , на что они стали засыпать меня вопросами. Я не был стеснительным, чтобы на их колкости не парировать своими. Они мне даже налили молока, которого никак не ожидал заполучить.

Вот что значит для меня значила деревенские прошлые каникулы. Успел сделать одной хохотушке небольшой куннилингус, так его величают в книгах, а я делал как ещё в детстве своей Таняшке в детсаду. Она на меня вылила поток своего сока, а я спустил просто на пол небольшой комнатке, что назывался у них Красный уголок. Ебать не стал, была опасность залететь ей, а потом на этом можно было спалиться как изнасилование. такие случаи были, когда девки потом таким способом искали своего ебаря перед строем. был случай и сверх выходящий, когда один подонок изнасиловал пятилетнюю девочку, которая играла в песочнице во дворе. Ему дали расстрел, тогда с этим не цацкались. До сих пор думаю, как такое он смог сделать? В конце - концов я ему бы дал своё очко, только зачем так... Много до стих пор вопросов... Я ему возил новую форму на казнь, но его не видел потом.

Не скрою, но в роте оказалось несколько сослуживцев, которые были с такими же проблемами. Возможно такими же были все в роте, но те с кем я столкнулся, были именно такими. Представить себе не могу, чтобы какой-либо паренёк не думал о ебле уже в 14 лет, или уже не пробовал мастурбировать. Все навыки в сексе я старался воплощать с другими ребятами и девчонками: не переставал дружить и как все показывать, что я не склонен к принятым устоям, но это было показным маневром. Я больше хотел иметь секс с мальчишками своего возраста, и мне удавалось это делать. Были, конечно, отдельные индивидуумы, которые «заморожены» в сексуальном плане, но были и такие, которые воплощали секс и своей интерес к нему в таких нелегких армейских условиях. Мне сразу удалось вычислять их, на них как бы было написано «Вот я, бери меня и …!»

Перед армией мне удалось подружиться с парнем, которого звали Антоном. Трудно сказать, что мне в нем не нравилось, он был воплощением всего самого прекрасного и сексуального. Только уже его глаза, что были морского цвета, волосы - пшеничный стебля, а тело атлетического строения меня поразили с первого взгляда. Только при прикосновении к его ладони в момент приветствия - пожатия рук, во мне все клокотало и бурлило. Представить себе не мог, что так влюблюсь в него, моих чувств не передать простыми словами. Антон смотрел на меня пронизывающим взглядом, что я был заворожен им. Мы с ним попали на одни кратковременные курсы, где приходилось в течение трех часов бывать во многих аудиториях.

Мы садились за один стол, и так стали соблюдать этот порядок. Я не переставал следить за ним, что только не зарождалось в моей голове при мысли о нём. После учебы мы могли еще о чем-то поговорить, и только подходил его автотранспорт или мой, и мы расставались. Я очень понимаю тех ребят и девочек, которые описывают состояние влюбленности…

Вот и я попал тогда в такое положение, что все последующие мысли были о нем. Я не мог признаться ему в этом: понимал, что не так получится, как я на это рассчитывал. И не мог никак освободиться от этих мыслей. Время шло, и я не мог признаться, ситуации не позволяли мне проговориться о своих чувствах. Нас свела с ним последнее наше общение, когда мы проходили медкомиссию в призывном пункте. Мы с ним снова оказались случайно в одной группе и держались друг друга при прохождении врачей.

Мы были нагишом, только он в плавках, а я в трусах. Здесь он меня поразил своей красотой, как я его себе и представлял, так оно и получилось. Антон был воплощением моей мечты, и что я его встречу после курсов не думал. Я часто вспоминал его, не скрываю, что позволял себе при мысли о нем - подрочить. Ни одну ночь со мной присутствовал его образ, и даже, снились сны, что мы вместе в одной постели или баньке, но никак не доходило до самого главного, что мне хотелось воплотить.

Я признаюсь читателям, что едва себя сдерживал, всегда мечтал о нем, и тут сама судьба мне его послала снова. Мой член так напрягся, что я не мог себя контролировать, прикрывать медкартой при всех было бесполезно. Голова шла кругом, но только видел объект своего обольщения - Антона, мне ничего не было теперь подвластно. Это заметил он сам и стал пунцовым, и я сам был в таком состоянии У меня был секс со своими сверстниками, и это происходило спонтанно и заканчивалось по-разному, а вот с Антоном не мог вступить в близость, так складывались обстоятельства.

Проходя комиссию и все время, видя рядом с собой кумира, плыл в дурмане сладострастия. Боялся, что мой писун будет мокрым и это не зависело от меня, писун выделял смазку сам… Это могло быть замечено хирургом, который сразу бы определил мое состояние.

Я сам был привлекательным пареньком, и на меня посматривали многие девчонки и с ребятами сходился запросто. До призывного возраста уже испытал близость с ребятами, с девчонками был только в дружеских отношениях; которую любил тогда жила далеко, и с ней встречался только в летний период. Тот возраст, в котором я попробовал целку, был отроческим, а в детстве полностью знал строение девочек. Для меня девичья вагинка до сих пор остается непознанной галактикой. Каждый раз после ебли чувствуешь, что все равно чего-то не познал, и оставляешь мысли на будущее, и так повторятся из раза в раз.

Вкусный секс это как вкусная еда, только с пацанами он стал не приторным, а экзотическим, желанным.. Мы с Антошей смогла все же оттянутся, это можно сделать отдельным рассказом, так это было что-то. Скажу без прикрас, он и в постели что надо, часто скулю о нём и вою воем... такое бывает, если кто понимает. это часть тебя уже. Мне стало предположительно известно что Его распределили служить в Кремлевку, такими красивыми парнями у нас не разбрасывались.

Я с ним потом не виделся, он мне присылал пару сообщений, а я не попал на тот поток отправки, т.к. находился в другом городе у брата, который уже нашел себе подругу для жизни; он готовился к свадьбе. Мне военком и предложил единственный шанс, т.е попасть на " уходящий поезд"- в . армию, а то только будет осенью. Еще прогуливать не хотелось и так я попал на срочную службу.

.

( продолжение ждите)